[[Template core/front/global/updateWarning is throwing an error. This theme may be out of date. Run the support tool in the AdminCP to restore the default theme.]]
Vlad

Стихи и сказания про ее величество

и остался он....все равно без флейты...

В советское время он не оставался без флейты- на выбор была ленинградка - 69 советских рублей,

чешская алюминевая Амати (150 рублей) и немецкая ( по большому блату-чисто серебрянная ) Филипп Хаммиг -300 рублей

В общем -то мелодрамма тока начиналась....

Я восхищаюсь теми флейтистами, которые ГЕРОИЧЕСКИ выстояли учебу на таких флейтах. Это, наверно, был адский труд! Но, думаю, зато сейчас он просто наслаждаются...., играя на современных инструментах. Труд не прошел зря!!!

Share this post


Link to post
Share on other sites

Мне с флейтой не страшно моей...

Однажды после работы

Домой возвратившись с полей,

Сойдутся соседи. И кто-то

Вдруг вспомнит о флейте моей.

Лишь свет по лугам разольется

Решатся за нею послать.

И флейта моя найдется,

И станут они танцевать.

И каждый почувствует счастье

Средь этих занятий простых -

И бабушка, глядя с участьем,

Как ветер кружит молодых,

И я, над землею поднявшись,

За музыкой вслед устремясь,

И день, задержавшись,

На звук ее оборотясь.

Взглянув, как танцор загорелый

С зазнобою пляшет своей,

Жан Элю обнимет несмело

И тоже закружится с ней.

Глаза она тихо поднимет,

Как сладко обоим молчать!

И музыка с ними,

И флейте весь вечер звучать.

Вдали уже ночь. Нам же света

Довольно еще над землей.

Лучами равнина согрета,

Уснула, не тронута тьмой.

Но нет - зеленеющий клевер

Растаял средь быстрых теней.

И милый наш Север

Уже все темней и темней.

Пусть тени еще торопливей,

Мне с флейтой не страшно моей.

Быстрей, веселее, счастливей

Танцуйте, кружитесь за ней.

Стемнеет - и вечер как не был,

Назавтра уйдете в поля,

И музыка в небо.

И на работу я.

Share this post


Link to post
Share on other sites

Флейта

автор: Ибрагимов Дамир

http://sahajkrasnoyarsk.narod.ru/damirbib.htm

Звук флейты, прижатой к губам,

Несущийся в звездные выси,

К бескрайним далеким мирам

Божеств и пророков отчизны.

И пальцы в отверстиях флейты

Ритм музыки чувствуют сами,

С дыханьем морской глубины

Как будто играют перстами.

Рождая незримый союз

Сердец и умов с небесами,

Вибрируя радостью муз,

Мелодия льется ручьями!

Почувстовав флейтой себя,

В бескрайнюю вечность зовущей,

Поймешь: это Бога рука

Играет с тобой, Присносущий.

Семь чакр - семь отверстий в тебе,

Лищь чистым ты станешь внутри,

Вибраций поток в глубине

С мелодией той улови.

Теперь ты подсоединен

К источнику света и звука -

Ты принял священный закон,

Став музыкой вечного духа!

Share this post


Link to post
Share on other sites

СВИРЕЛЬ

Рояль и скрипка, им мое почтенье,

но ладить с ними – тягостное бремя;

в погоне за несбыточным мгновеньем

лишь для свирели выкроил я время.

На званье мастера отнюдь не посягая

(жизнь коротка, искусство беспредельно),

я столько приобрел, на ней играя,

что жаль мне тех, кто чужд игре свирельной.

Я вздумал так развить свое искусство,

чтоб шаг за шагом разрешить задачу

и освистать однажды с полным чувством

себя, и вас, и целый мир впридачу.

Share this post


Link to post
Share on other sites

новый вариант к СКАЗКЕ О ЛЮБВИ К ФЛЕЙТЕ (см. ранее)

начало то же. конец другой

...На первый взгляд, в ней не было ничего особенного. Да, она была юна, изящна и стройна, но её окружал десяток таких же юных и изящных, и она ничем среди них не выделялась. И почему он подошел именно к ней, так и осталось для всех загадкой.

Когда она встретила его внимательный взгляд, ей показалось, что с окон утонувшей в сумраке комнаты сдёрнули тяжёлые пыльные шторы - и вокруг в радужном вихре закружили миллиарды крохотных солнечных бабочек. Она сразу поняла: это ОН, ЕДИНСТВЕННЫЙ, предназначенный ей судьбой. И в том, что он - не обычный человек, а Мастер, Музыкант от Бога, она ничуть не сомневалась. Она смотрела, как он приближается к ней, и чувствовала, что влюбляется - в каждое его движение, наполненное музыкой... в его густые, чуть тронутые серебряным инеем волосы, спадающие до плеч... в его искрящиеся серые глаза, сражающие холодным блеском стали и в то же время мягко обволакивающие туманом... в его губы, по которым неуловимо скользила тень улыбки...

Она даже не заметила, как оказалась в его объятиях. А когда он припал к ней губами, она, тая от счастья, пропела: "Я люблю тебя..." И, услышав её чудесный голос, такой удивительный - лёгкий, мягкий и нежный, как майский ветерок, он, поражённый, прошептал: "Невероятно!.. Она божественна..."

* * *

...Он сидел в кресле, устало глядя в тёмное окно. Сизые тени уже перестали таиться в углах и затянули всю комнату. Белёсыми призраками проступали сквозь сумрак оплывшие свечи. Раньше он очень любил смотреть на их трепетный танец, но уже давно перестал, как стемнеет, зажигать огонь - иначе в зеркалах отразится высохший человек с безжизненным взглядом, тень того Музыканта, которым он был когда-то.

Всё началось несколько лет назад. Первые признаки болезни Музыкант, в своей вечной суете, сначала не замечал, потом - просто игнорировал. Приступы изнуряющего кашля считал банальной простудой, внезапную слабость - переутомлением от постоянных разъездов. Наверное, возраст даёт о себе знать, не мальчик же он, в конце концов! Но вскоре не замечать очевидного стало невозможно. Его обследовали лучшие врачи - и все бессильно разводили руками: болезнь была так запущена, что надежд на выздоровление не оставалось. Музыкант почувствовал не страх, а замешательство. Он не хотел, да просто не имел права умирать! Расписание концертов было составлено на год вперёд, а он никогда ещё не отменял своих выступлений.

А потом наступило то чёрное время, когда Музыкант уже не мог играть. Он так ослабел, что, казалось, малейший порыв ветра свалит его с ног. Каждый глубокий вздох пронзал его острой болью. Вот тогда Музыканту по-настоящему стало страшно: он не боялся смерти, его пугала жизнь без музыки - без неё он просто не умел жить.

...И вот в эту зимнюю ночь он сидел у окна, глядя, как тихо падают пушистые хлопья снега. Эта бесконечная пелена походила на медленно опускающийся занавес после представления, только опускался он так долго, будто собирался скрыть за собой весь мир. Часы чуть слышным звоном отмеряли ускользающее время. Стрелки приближались к двенадцати.

"Такой снег... - думал Музыкант. - Зачем я сижу здесь? Мог бы лечь спать, да всё равно мне не уснуть. Бессонница..." Тут он придвинул к себе чистую нотную тетрадь, зажёг три толстые свечи в тяжёлом кованом подсвечнике - и по нотному стану потекли замысловатой вязью строчки...

"Прожито столько лет, но нет ни семьи, ни друзей... Смыслом жизни для меня была только музыка, она заменила и любовь, и дружбу. Именно сейчас я впервые чувстувую весь ужас одиночества: я прожил жизнь, никого не впуская в своё сердце, но мне страшно умереть одному, в пустом доме... Может, моя болезнь - это наказание за то, что я никого не любил? Я дарил людям музыку, но дарил ли я им любовь?.. Или моя музыка и есть любовь? Я уверен, что у тех, кто слышал мою флейту, стало теплей на душе. Если бы я был поэтом, то написал бы стихи о том, как от звука её голоса распускаются цветы и ярче светят звёзды... Но я, к сожалению, не поэт..."

В этот момент тоска, от которой уже давно ныло сердце, стала просто нестерпимой. Музыкант с трудом поднялся и протянул руку к тёмно-синему футляру, запорошённому седой пылью. Его пальцы задрожали, коснувшись бархатной крышки. С тех пор, как Музыкант последний раз брал в руки флейту, прошло уже... Сначала он считал дни, но потом они слились в одни серые сумерки. Он открыл футляр - и в сердце его будто забилась птица. Музыканта охватило удивительное, никогда не испытанное им раньше чувство. Словно что-то изменилось, но что?... Эта флейта была частью его жизни, он мог найти её с закрытыми глазами среди сотен других, как угодно - губами, пальцами или на слух. И в то же время он смотрел на неё, как в первый раз. Как в тот самый день, страшно много лет назад, когда среди множества одинаковых на первый взгляд флейт он вдруг увидел ЕЁ, ЕДИНСТВЕННУЮ. Музыкант ласково погладил флейту худыми пальцами, и ему показалось, что она сама тянется ему в руки. Он бережно вынул флейту из футляра и поднёс к губам. Но на вздохе грудь его сковало колючим холодом, а из горла вырвался только удушающий, разрывающий лёгкие, кашель. Музыкант почувствовал, что флейта вот-вот выскользнет из его слабеющих рук, и из последних сил прижал её к груди. И в этот момент флейта вдруг запела...

...Все эти годы Флейта любила Музыканта так же нежно и страстно, как и в день их первой встречи. И она была счастлива, но... В то же время она страдала от невозможности сказать ему о своих чувствах. Ведь без Музыканта Флейта была нема, а когда он подносил её к губам, она вкладывала в музыку, которую он играл, всю свою душу: весело журчала шаловливым ручейком, заливалась рвущими сердце соловьиными трелями, плакала тоскливым осенним дождём... Но, увы, он слышал только её голос. Каждое мгновенье, когда Флейта пела в объятиях Музыканта, она мечтала об одном - чтобы случилось чудо, и он услышал, наконец, песню, родившуюся вместе с её любовью.

И это чудо случилось! Изо всех сил удерживая Музыканта, не давая ему перешагнуть грань между жизнью и смертью, Флейта пела песню, которую столько лет хранила в своей душе:

Я люблю тебя...

Я встречаю твой взгляд, зовущий, ждущий - и вижу своё отражение в твоих глазах.

Я знаю - сейчас ты подойдешь ко мне, близко, так близко, насколько это возможно, и я с трепетом жду прикосновения твоих чутких рук.

Я чувствую тепло твоих губ - и готова смеяться и плакать от переполняющих меня счастья, грусти, любви и нежности. Сначала ты касаешься меня так легко, словно хочешь поцеловать бабочку, а потом приникаешь ко мне, как измученный жаждой путник - к роднику, дарящему долгожданную живительную влагу.

Я ловлю твоё дыхание - и дышу им, и оно становится частью меня самой. И я понимаю, что до встречи с тобой я не жила - это ты вдохнул в меня жизнь. И родилась музыка. И имя ей - ЛЮБОВЬ.

Флейта пела, и Музыкант, закрыв глаза, покачивался в такт музыке. Он понимал каждое слово и чувствовал, как душу его наполняет свет - свет любви... как от этого ласкающего света тает в груди ледяная тяжесть... как по всему телу пробегают тёплые искры, от которых становится удивительно легко, так легко, что кажется - паришь... Он не открывал глаз, боясь разрушить эту волшебную иллюзию. Но песня закончилась, и Музыкант понял, что что-то изменилось. Он открыл глаза и встретился взглядом со своим отражением с тёмном стекле: густые, чуть тронутые серебряным инеем волосы, спадающие до плеч... искрящиеся серые глаза, сражающие холодным блеском стали и в то же время мягко обволакивающие туманом... губы, по которым неуловимо скользила тень улыбки... Словно и не было долгих лет, скованных болезнью, словно время замерло в тот самый момент, когда впервые встретились Музыкант и Флейта.

За окном светилось тихое, чистое зимнее утро. Снегопад прекратился, и мир за стеклом раскрыл перед Музыкантом свои нетронутые страницы. И сердце Музыканта распахнулось навстречу миру, навстречу другой, новой жизни - которой он не жил и не знал.

Мелодично пропел дверной звонок. Музыкант распахнул дверь - на пороге стояла незнакомая девушка. Смущённо опустив глаза, она разглядывала лужицу растаявшего снега вокруг своих ботинок. Судя по всему, девушка собиралась с духом... Наконец она торопливо, словно боясь, что в любой момент её оборвут на полуслове и прогонят, заговорила: "Здравствуйте... Пожалуйста, выслушайте меня, я сейчас всё объясню... Я только вчера вечером переехала сюда, в дом через дорогу... - Девушка махнула рукой куда-то, - до поздней ночи разбирала вещи, и вдруг услышала музыку... Не знаю, почему, но она звала меня. Я пошла на её зов и оказалась возле этого дома, а в окне увидела Вас... Ваше лицо... оно светилось! Я никогда не видела ничего подобного! Понимаете, я художница... Я... извините, несу полную чушь, но мне тогда почему-то показалось, что знаю Вас, точнее, видела когда-то... может, во сне..." Девушка говорила всё тише и, казалось, вот-вот заплачет. Опущенные ресницы дрогнули несколько раз, но слёзы так и не скатились по щекам. Спустя пару мгновений она продолжала: "Я попыталась сразу нарисовать Вас - у меня всегда с собой блокнот, но шёл такой сильный снег, что бумага совсем размокла... Я вернулась домой и еле дождалась утра... Пожалуйста, разрешить мне нарисовать Ваш портрет!"

Тут девушка наконец подняла глаза и улыбнулась, и Музыкант встретил её взгляд... И словно с окон утонувшей в сумраке комнаты сдёрнули тяжёлые пыльные шторы и вокруг в радужном вихре закружили миллиарды крохотных солнечных бабочек...

NR-FLUTE.JPG

Share this post


Link to post
Share on other sites

Развлекаясь игрою на флейте

автор: Елена Гедюне

Развлекаясь игрою на флейте

Я грустила о тёплом лете,

Когда стрекочут кузнечики

И звёзды ближе, чем есть

НА САМОМ ДЕЛЕ

Волшебные звуки

Рождались от моего дыхания.

И подушечки пальцев

Согревали флейты металл.

А когда наскучила песня

Флейту в футляр положила.

И осталась вокруг только осень

Без кузнечиков и без звёзд

ПОНАРОШКУ

Светили лампы

В тронном зале моей печали.

И неподвижные руки

Попадали безмолвию в такт.

Share this post


Link to post
Share on other sites

Неоконченная баллада о Флейтисте из города Гаммельн

автор неизвестен

В один промозглый серый зимний вечер

Вернулся в город Гаммельнский Флейтист.

Ступает не спеша, сутуля плечи,

И флейта издает протяжный свист.

Нечеткий ритм шагов его, летая

Меж серых стен, так гулок в тишине...

И флейты стон летит, переплетаясь

С лучами фонаря в слепом окне.

Он одинок. На улицах свободней

От века не бывало в этот час,

Но на него из каждой подворотни

Взирают крысы бусинками глаз.

Мохнатые, насторожили уши,

По спинкам нервно пробегает дрожь.

"Зачем Он здесь? По наши ль крысьи души?

Оплачет наш исход январский дождь

И отпоет на набережной ветер..."

...Глухая ночь крадется по пятам,

А на мосту фонарь так тускло светит,

Темна и холодна внизу вода...

Share this post


Link to post
Share on other sites

автор: Руслан Тамбиев

Флейтист

Флейта, лей нам! Флейта пой нам!

Приходившие в трактир были людьми разными. Иногда трактирщику казалось, что его заведение не посещал только дьявол. И, может статься, он был бы рад такому посещению.

Этот вечер был бесцветным, как линялая юбка служанки. Тесный зал был полон лишь на половину. Хозяин знал - ещё часа два и яблоку негде будет упасть, а пока за столиками сидели лишь немногие завсегдатаи. Хотя нет. У окна парень лет двадцати в одежде ваганта сосредоточенно и неторопливо цедил кружку пива. Таких видно издали: приходят, на последние берут пиво и сидят, ждут, пока кто-то не подойдет. Трактирщик не знал, что милее этим людям - беседовать с местным умником или написать письмо милке плотогона, которая и сама читать-то не умеет.

Ваганту же думалось о том, что последний грош потрачен, ночлега или работы не предложит никто. Куда идти дальше он ещё не придумал, а здесь можно остаться лишь до тех пор пока не выпита кружка. Пиво было неплохим, по крайней мере, его тут никто не разбавлял. На душе скребли кошки. Снаружи собирался холодный осенний дождь. Ветер с неистовством рвал ветви деревьев, призывая последние листья к небу.

Мысли ваганта неторопливым хороводом вились вокруг ночлега и недопитой ещё кружки пива. Время застыло озябшим пугалом в рваной хламиде. Ничто не нарушало покоя и ожидания вечера… Дверь срипнула тонко и требовательно, в трактире появился новый посетитель. Студент оторвался от кружки, пытаясь разглядеть в мглистых сумерках обеденного зала вощедшего.

Худой, высокий, с тонкими чертами лица мужчина казалось с трудом протиснулся под низкой притолокой. С плотного суконного плаща скатывались на пол бусинки первых капель дождя. Незнакомец снял плащ, передал его служанке. Взгляд его острых зелёных глаз пробежал по залу, отыскивая место. Он развернулся на каблуках и, прихрамывая, направился прямиком к столику ваганта.

- Позволит ли молодой господин присесть рядом с ним, чтобы скрасить его одиночество?

- Отчего же не позволить. Я тут один сижу за большущим столом, присаживайтесь.

Незнакомец отодвинул стул, странно подпрыгнул и оседлал его верхом, именно оседлал, никак иначе. Одет он был проще простого - холщовая рубаха, жилет из замши, полотняные штаны. Всё такое же серое и невыразительное, как и весь вечер поздней осени. Лишь тонкий цветной шелковый шейный платок выделялся ярким пятном. Усевшись на стул он внимательно стал рассматривать юношу.

- Что-то молодой человек невесел. Не подобает ваганту быть мрачным. Или это последняя кружка пива, а после в путь?

- Где-то вы правы, я вобщем то собирался уходить. Работы не предвидится, веселья тоже, так что скоро пора будет сказать прощай этой деревеньке…

- Да уж, веселья тут действительно мало, но это дело поправимое. Нужна только музыка, а ноги и сами спляшут.

Мужчина покопался за пазухой и достал оттуда старый кожаный футляр без украшений. Расстегнув потёртую медную пуговицу, он легким движением мастера вытащил из футляра старую, всю в прожилках и трещинках флейту, бережно пробежал по дырочкам пальцами. Глаза его сверкнули. Незнакомец поднёс флейту к губам… Как будто осенний ветер прошептал тихим вздохом. Все лица обернулись в сторону флейтиста. Из тысяч капель дождя родилась робкая мелодия, она росла, разливалась, затопляя сердце, начинала жить отдельно от музыканта и его флейты. Вдруг что-то заклокотало, вырвался пар сразу из-под всех крышек на кухне, неспешная осенняя мелодия на секунду остановилась, чтобы сорваться вскачь. Флейта тонким голосом призывала плясать, рассказывала скороговоркой о празднике урожая и о радости сбора плодов, о прелестях молодого вина и юных красоток. Все выше и выше забиралась удалая мелодия бешенной пляски. Вагант вдруг увидел себя танцующим среди других посетителей трактира. Лихо отплясывали усталые плотогоны, подбоченясь шли по кругу лебедями служанки, вспыхнувшее от натуги лицо трактирщика выражало неподдельную радость. Усталости как не бывало, в горниле мелодии сгорели скука и серость осеннего вечера. Ноги уже начинали болеть, а чувство радостного веселья становилось все шире и ярче. Но флейта не может звучать вечно. Мелодия оборвалась на середине, на самом подъёме, когда гудящие ноги казалось уже не в силах выдержать сумасшедший ритм. Все танцующие в изнеможении повалились на скамьи. Кто-то попросил пива, но никто не стал просить флейтиста сыграть ещё раз. Флейтист сверкнул глазами, протер флейту ярким лоскутком и спрятал её в молчаливый старый футляр.

- Вот так то, люди всегда могут устроить себе праздник, ведь могут?

- Интересно, как вам это удалось, может это магия?

- Не совсем, вернее это не совсем моя магия, я лишь помогаю людям получить то чего они желают всем сердцем. Я открываю их с помощью музыки. Открываю в них те уголки, которые прячут они в серой повседневности, вот и всё. А чего бы больше всего хотели вы, молодой человек?

- Я, я много слышал о чудесах, но ни разу не видел воотчию ни одного чуда. А очень хочется увидеть настоящее неподдельное чудо!

- Не надо так кричать. Идёмте со мной до ближайшего города и я покажу вам чудо, которого не видел прежде ни кто. Вы согласны идти со мной?

- Я согласен, всё равно терять мне уже нечего, в этой деревне я уже не заработаю, а вот в городе…

- Кстати, а как называется ближайший город?

- Гамельн…

Share this post


Link to post
Share on other sites

вьетнамская сказка

http://www.solnet.ee/skazki/400.html

Чудесная флейта

Жила в старину женщина с сыном. Добра у них было немного: только собака да клочок сухой земли. Чтобы вырастить сына, матери пришлось работать, не разгибая спины. Сын вырос сильным и работящим. И он лучше всех умел играть на флейте. Поработав как следует в поле, он вынимал флейту и подносил ее к губам. Едва раздавались звуки его флейты, как все вокруг замирало: ручей переставал струиться, облака - плыть по небу, птицы - петь, обезьяны - перекликаться друг с другом. И все люди наперебой хвалили молодого музыканта.

Когда чудесную музыку юноши услышали девушки из богатых домов, проводившие все свое время в развлечениях и безделье, каждая из них захотела взять его себе в мужья. Но он им всем отказал. И уязвленные дочери богачей стали измышлять, как бы им погубить флейтиста.

Однажды, когда он шел полем, они подстерегли его и столкнули в глубокую яму. Не дождавшись в этот вечер сына, мать юноши горько заплакала и послала на поиски собаку. Собака с громким лаем стала бегать повсюду.

А юноша, упав в яму, не убился до смерти, он лишь потерял сознание. Очнувшись, он услышал лай собаки и окликнул ее. Когда собака подбежала, он велел ей принести ему из дому флейту. Собака со звонким лаем прибежала домой и стала бросаться на крышу, где хранилась флейта. Мать догадалась, в чем дело и, сняв флейту, дала ее собаке. Та схватила флейту в зубы, побежала к яме и бросила хозяину.

При первых же звуках флейты птицы перестали петь, обезьяны - перекликаться, и все собрались к яме послушать. Обезьяны залезли на ветку, свисавшую над ямой, и низко пригнули ее. Юноша ухватился за ветку и выбрался наружу. Вернувшись домой, он по-прежнему счастливо зажил с матерью.

Но девушки, увидев, что юноша вернулся невредимым, вновь воспылали к нему ненавистью и придумали новые козни. Однажды они подстерегли его во время охоты и столкнули на этот раз в глубокий овраг.

Очутившись внизу, юноша стал пробираться вдоль по оврагу. Целых три года был он в пути. Пищей ему служили корни растений, жажду он утолял родниковой водой. А дома мать за это время выплакала все глаза...

Наконец настал день, когда юноша добрался до конца оврага и очутился на большой освещенной солнцем лужайке. Осмотревшись по сторонам, он увидел неподалеку поле с почти созревшим рисом. Юноша обрадовался и направился к этому полю. За три года, которые он провел, бредя по оврагу и питаясь кореньями и водой, он так оброс и исхудал, что походил больше на обезьяну, чем на человека.

Поле сторожили две девушки из ближайшей деревни. Завидев юношу, они подумали, что это обезьяна, и хотели было звать людей с луками и стрелами, но он крикнул им:

- Не надо стрелять! Я - человек, который пострадал от врагов. Дайте мне поесть, и я буду сторожить поле, чтобы обезьяны не испортили посевов.

С тех пор он стал охранять поле, а девушки приносили ему рисовую похлебку. В первый раз пришла старшая сестра и еще издали грубо крикнула:

- Вот твоя похлебка, ступай жрать, грязная образина!

На второй раз пришла младшая сестра и, подойдя совсем близко, сказала:

- Братец, я принесла рис, кушай на здоровье, я сама стряпала.

Однажды сестры принесли ему рис вместе. Юноша попросил у них уксусу и гребень, чтобы расчесать волосы. Девушки принесли все, что он хотел. Но старшая при этом ядовито сказала: "Ишь ты, красивым стать задумал!", а младшая предложила ему зеркальце.

Незнакомец умылся, причесался и превратился в красивого, стройного юношу. Старшая сестра первая влюбилась в него и захотела взять его себе в мужья. Она сказала об этом отцу. Тот не удивился, а только улыбнулся и поставил условие:

- Возле нашего дома проходят две дороги: одна хорошая, другая заросшая кустарником; обе их нужно подправить. Завтра пусть каждая из вас выберет себе одну и принимается за работу. Кому он придет помогать, та и пойдет за него замуж.

Наутро старшая сестра встала чуть свет и отправилась туда, где работы было поменьше; младшей же досталась дорога, заросшая кустарником. Юноша вышел помогать им и направился прямо к младшей сестре. Старшая рассердилась и пожаловалась отцу:

- До чего же он глуп: не пошел туда, где меньше работы, а взялся рубить кустарник!

Отец улыбнулся и ответил:

- Хорошо, завтра пусть каждая приготовит ему еду; чью еду он возьмет, та и выйдет за него замуж.

Старшая выбрала рис получше и заправила его олениной. Младшая приготовила рис, как обычно, - с соусом и мелкой рыбешкой. И на этот раз юноша помогал готовить и ел вместе с младшей сестрой, а не со старшей.

- Белого риса с мясом не захотел, - пожаловалась старшая сестра отцу, - а вот рис с соусом съел!

Отец опять улыбнулся и сказал:

- Теперь пусть каждая из вас приготовит для него постель; чью постель он выберет, та и пойдет за него замуж.

Старшая сестра приготовила белоснежное покрывало, цветную циновку, пышное одеяло, матрац и вышитую подушку. Младшая взяла коричневое покрывало и простое одеяло, а вместо подушки - деревянный валик. Покончив с работой, она отправилась на кухню и стала прясть. Юноша тоже пришел на кухню и долго толковал с девушкой, а когда настало время спать, выбрал приготовленную ею простую постель.

На следующий день отец устроил им свадьбу. Снова раздались звуки флейты, славя чистую и бескорыстную любовь. Юноша с молодой женой вернулся к своей старой матери, и все они стали жить в труде и довольстве

Share this post


Link to post
Share on other sites

японская легенда:

ФЛЕЙТА

Есть старая японская легенда. Однажды, остановившись, чтобы напиться воды из горного ручья, человек услышал флейту. Невидимый музыкант играл с удивительным мастерством. В одном звуке он умел соединить печаль и радость, ярость и нежность: грохот водопада и журчание родника; осенний ветер, срывающий листья клена и его весеннего брата, играющего с цветами сакуры. Человеку захотелось увидеть этого чудесного мастера, подойти поближе, устроиться поудобнее, чтобы полнее насладиться мелодией.

Так человек пошел на звук флейты. Он шел час, другой, солнце склонилось к закату, а музыканта все не было видно. На ночь человек расположился у корней громадной сосны. Флейта звучала тихо, но не отдалялась. На другое утро человек продолжил свои поиски. Он шел по лесам и горам, по топким тропинкам в рисовых полях, переплывал реки. Всех встречных расспрашивал он о флейтисте, но никто ничем не смог ему помочь; некоторые даже принимали его за сумасшедшего. Дорога привела человека в большой город, и там, в шуме и криках он потерял звук флейты. Тщетно метался человек по узким кривым улочкам. Понемногу он успокоился. Нанялся работать, женился, построил дом, обзавелся детьми.

Много лет спустя, похоронив жену и выдав замуж младшую дочь, человек задумал побывать в своей родной деревне. Напрасно дети и внуки отговаривали его.

День был жаркий, дорога пыльная, человеку захотелось пить, и приметив лес на склоне горы, показавшейся на удивление знакомой, человек решил поискать там воду. Остановившись у горного ручья, он вдруг опять услышал флейту. Грустно улыбнулся человек: он слишком стар и слаб, чтобы как в юности броситься на поиски. Он лег на траву, положил под голову дорожный мешок и закрыл глаза.

А флейта все пела. И звучала она так ясно и чисто, словно музыкант стоял за соседним деревом.

Share this post


Link to post
Share on other sites

обещенная "Ода доверию" ("Подозрительно...")

ОДА ДОВЕРИЮ

Моя приятельница про своего без пяти минут супруга, с которым она уже без малого год квартиру снимает, сказала на днях:

- Что-то он подозрительно себя ведет! Принес апельсины и цветы. Вчера спрашивал, какое кафе лучше выбрать на свадьбу. С мамой моей по телефону воркует. Не завел ли он себе кого-то на стороне?

- А может, он просто так, в хорошем настроении? - спросила я.

- Да разве ты не знаешь, что если мужчина вдруг начал вести себя, как заинька, это подозрительно? Точно где-то нагадил!

Да, да, мужчины - они очень подозрительны!

Подозрительно, если он сам постирал себе рубашки. Вероятно, отстирывает запах чужих духов и невесть чью губную помаду!

Подозрительно, если он - твой новый знакомый, то есть, совсем новый - и вот, взял и заплатил за твой «Секс на пляже». Уж не ждет ли он, что ты отдашься ему в первый же вечер? Уж не думает ли он, что ты ему что-то должна?

А как подозрительно, если мужчина похвалил твое новое платье. В шмотках разбирается! Где это видано, чтобы мужчины в шмотках разбирались? Наверняка латентный гомосексуалист! А может, он так ехидничает? Подозрительно!

Он хочет познакомить тебя со своей мамой? Будь начеку! Наверняка это потому, что он без мамы не способен ни на что, и ему необходимо составить мнение о тебе под ее чутким руководством!

Он очень любит свою маму? То есть, он говорит: «У меня прекрасная мама, надеюсь, она тебе понравится». Тревога! Тревога! Возможно, это только начало! Дальше начнется: «В отличие от моей прекрасной мамы, ты...»

Он терпеть не может эту свою маму, у них постоянные ссоры? Ну, все, значит, он не способен жить в семье. Если уж он с собственной мамой на ножах - представь, как он будет относиться к твоей!

Все это очень подозрительно.

Он побывал у тебя в гостях и предложил починить перегоревшую проводку в кладовке? Чего это он тут распоряжается? Наверное, уже прикидывает, как он расположится на твоем диване, у твоего телевизора; а ты, между прочим, еще ничего не решила!

Совсем подозрительно, если он звонит тебе и сообщает: поехали на шашлыки, я обо всем договорился, тебе нужно только переодеться и спуститься к машине. Нет ли в этом признаков будущего семейного тирана? Он, видите ли, все решил! Ну и что, что выходной, а ты громко хотела на шашлыки все прошлые выходные? Какой такой «сюрприз»? Почему тебе не дали принять участия в организации банкета? Он думает, что ты ничего в этом не смыслишь? Он думает, что ты дура?! Что значит «он решил»?

А если он говорит: «Хорошо, назови день, когда тебе удобно» - это тем более подозрительно. Во-первых, маскируется. Изображает покорность. Потом непременно припомнит эти шашлыки! А во-вторых,... как-то подозрительно легко он сдался.

А может, он не мужчина, а тряпка? Просто тряпка, а не мужик!

Подозрительно очень, Совсем подозрительно, если мужчина нашел общий язык с твоей лучшей подругой. Не зайдут ли они слишком далеко? А, может, он вообще бабник: чего это они щебечут? а?

Подозрительно, если мужчина умеет готовить. Вдруг он будет попрекать тебя, что ты переложила в бламанже профитролей... И тебе придется стыдливо молчать о том, что это была всего лишь жареная картошка!

Или вот: он не умеет готовить, и радостно трескает любую бурду, которую ты перед ним поставила? Подозрительно. Наверное, он обжора и на него еды не напасешься!

Посуду моет сам? Дома у него порядок? Маменькин сынок, точно тебе говорю! А еще педант, зануда и... ну, сама потом увидишь.

У него до тебя было много женщин? Подозрительно. Точно бабник. Мало? Ты и давным-давно студенческая любовь? Ой, подозрительно: чего это он почти никому не понадобился!

Он выпивает? Ну, тогда с ним все ясно. Знаем мы этот «хороший коньяк по пятницам, после работы». Да алкоголик он, алкоголик.

Он вообще не пьет? Какой-то скользкий тип. Кто в наше время не пьет? Зануды и больные.

Спорт, говоришь, любит? Подозрительно. Наверное, брутальный самец, тупой и злобный. Ты еще с ним наплачешься.

Ни разу в жизни не был в спортзале со школьных времен? Ботаник. Черт возьми, тебе попался ботаник! Так вот случись хулиганы - а он их и разогнать не сможет.

Стихи пишет? Графоман! Картины рисует? Под гитару что-то томное вопиет? Бедная ты моя. Тебе попался представитель богемы. Будет он пьянствовать среди таких же некрепких на голову талантов, всю жизнь «искать себя», а ты - ты будешь его содержать.

Кто-кто? Менеджер среднего звена, ага. Ну и про что с ним говорить? Про его работу? Про твою работу? Ему интересны твои дела на работе? Наверное, он тайный ревнивец и таким способом пытается держать тебя под контролем. Где ты была весь день, и нет ли чего такого тайного, и нет ли у тебя на работе служебного романа. Не его, вообще-то, дело - твоя работа.

Яркая индивидуальность? Знаем-знаем, самовлюбленный болтун, маскирует свой комплекс неполноценности разноцветным оперением.

Руку подает, двери открывает, шубу с плеч в слякоть швыряет, чтоб ты могла пройти, ног не замочив? А ты знаешь, что это сексизм? Ну, как «что такое»? Это он подчеркивает твою человеческую неполноценность - дескать, без его участия тебе уж и дверей не открыть. Считает тебя слабым полом. Так и до сакраментального «курица не птица...» недалеко. Дай ему в лоб. Дверью.

Получив в лоб дверью, он восторженно говорит: из твоих ручек хоть нож вострый в сердце? Псих, наверное. Подозрительно - что это он так на тебе зафиксирован. Жизнь сложна, вдруг ты его еще бросить захочешь - он что, пойдет, и повесится? А ты до гроба будешь мучиться чувством вины? Подозрительно.

Говорит: «Люблю детей»? Мда... не будем об этом. Мало ли, что он имеет в виду.

Маме твоей понравился. Ну, мама - светлой души человек; и потом, она уже отчаялась тебя хоть кому-нибудь сбагрить, так что мама твоя нам не авторитет.

Дорогие подарки дарит? - Заставляет чувствовать себя обязанной.

У него много друзей? - Обормот и повеса.

Друзей нет, только ты и кот? - Мрачный тип, наверняка имеет психопатические наклонности.

Расспроси кота, что на самом деле происходит в квартире под покровом ночи, когда никто не видит. Вдруг твой молодой человек шифровки на Марс посылает? Или втихушку мучает своего Мурзика? Подозрительно!

Говорит тебе: «Когда поженимся, можешь не работать, занимайся семьей и детьми» - ой, подозрительно! Так и мечтает посадить тебя на крепкую цепь, утопить в быте, заточить на кухне босую, лохматую и беременную!

Что, нет? Наоборот?! Говорит: «Я горжусь, что ты самореализуешься и строишь карьеру?» Наверняка рассчитывает через годик сесть тебе на шею и ехать. Мужчины нынче паразиты пошли.

Предлагает съездить на отдых в Таиланд? В Тайланде холера, дизентерия, огромные насекомые! А самое главное - это мекка секс-туризма! Крайне подозрительно!

На Рождество поедете в Лапландию? - Хочет заморозить на фиг.

Сама выбираешь, где вам отдыхать? - Я говорила, что он тряпка.

Хорошо одет, приятно пахнет - так, про латентных педиков я уже упоминала...

В пир и в мир, и в добрые люди - любимые джинсы и пуловер? - Ну точно неряха и нищеброд.

Что значит: «Как страшно жить!» А ты как думала? Се ля ви, елки-палки.

Короче, будь начеку. Самое страшное и подозрительное - это социальные сети, точно тебе говорю. Но и из аськи можно почерпнуть немало интересного, если уметь обращаться с программой «Punto Switсher». Что это за «Стикс три икс», с которым он переписывается второй вечер подряд? Какой такой «общий проект»? Наверняка это противная и неизвестная кокетка из Интернета, и зовут ее на самом деле Клава Ночной Цветок!

Так что, бди, следи и не расслабляйся. Правда, личного счастья тебе при таком раскладе не светит, зато никто и никогда не сможет сказать о тебе, что ты доверчивая мягкосердечная дура!

Share this post


Link to post
Share on other sites
Марина! Просто восхитительно! Ой, что опять со мной? ("Подозрительно...") :D

А вот здесь можете мою любимую "Барыню" послушать ;)

Барыня!?! http://video.yandex.ru/users/georgs53/view/133/

Алексей, это ВЫ?!?

Это ....(слов не нахожу)....высшая стадия превосходства.

Это надо же ТАК играть на балалайке!!!

Столько эмоций!!!

Я слушала в состоянии "замри"....

:appl::appl::appl:

Share this post


Link to post
Share on other sites

Нет, это не я Марина! Это мой дух или скорей всего моя душа. Я не имел ввиду, вам просто балалайку - это фантазия о барыне :D

Share this post


Link to post
Share on other sites
Нет, это не я Марина! Это мой дух или скорей всего моя душа. Я не имел ввиду, вам просто балалайку - это фантазия о барыне :D

Дак и я о балалайке....как она играла...."-) и кланялась вместе с вами "-))))

Share this post


Link to post
Share on other sites

японская сказка

Флейтист Санта

В старину, далекую старину, жил один юноша по имени Санта. Никто во всей Японии не умел лучше его играть на флейте. Заиграет веселую песню — каждый в пляс пустится. Но Санта был так беден, что ни одна девушка за него замуж не шла.

Сидит однажды Санта возле своего домика, играет на флейте и грустит, сам не зная о чем.

Флейта поет: пироро-пироро... Кругом тихо-тихо. Ветер и тот заслушался.

Вдруг спускается с неба легкое, как дымок, лиловое облако. Сошел с него одноглазый старик в богатом наряде и говорит:

— Здравствуй, Санта-дон!*

— Здравствуй, гость с неба. Чем могу тебе услужить?

— Звуки твоей флейты слышны даже в моем солнечном царстве. Много-много раз ты радовал меня своей игрой. В награду за это отдам я тебе в жены свою дочь. Согласен?

— Как не согласиться! От души благодарен.

— Ну, если так, жди свою невесту завтра утром. Махнул рукой на прощание старик и улетел на лиловом

облаке.

Всю ночь Санта глаз не сомкнул.

На другое утро чуть свет вышел он из дому. Бродит по двору взад и вперед и все на небо посматривает. А небо, как нарочно, прозрачное, синее. Ни облака на нем, ни птицы.

Вот дымок показался... Но нет, это где-то в горах костер разожгли.

Вдруг, откуда ни возьмись, выплыло белое-белое облако. Летит по небу, а Санта глаз с него не спускает. Остановилось облако над домом Санты и плавно-плавно спустилось вниз.

Сошла с облака девушка невиданной красоты. Лицо светится чудесным светом, одежды так и сверкают.

— Я здесь по приказу моего отца,— говорит она голосом звонким, как флейта.— Если хочешь, буду твоей женой.

Взял ее за руку Санта и повел в дом.

Хорошо зажили молодые. Санта на жену не нарадуется. Звали ее о-Ката. На все она мастерица: и ткать узоры чудесной красоты, и песни петь.

Поет молодая жена, а муж вторит ей на флейте. Кто ни пройдет мимо их дома, остановится и слушает, слушает...

А то наденет Санта маску* и начнет веселый танец. И жена вслед за ним. Так красиво — глаз не отведешь.

Стали люди говорить, что у флейтиста жена так хороша собой, что все знаменитые красавицы перед ней просто уродины.

Дошел этот слух и до ушей князя — правителя острова. Велел он своим слугам садиться на самых быстрых коней и скакать к Санте.

— Доставьте его в мой замок пред мои очи, да поскорей! Удивился Санта:

— Что его светлости от меня понадобилось? Уж не хочет ли он послушать, как я на флейте играю?

Княжеские слуги долго толковать не привыкли. Посадили Санту на коня и привезли в замок. Говорит ему князь:

— Эй, флейтист! Молва идет про твою жену, что уж очень она собой хороша. Отдай мне ее в служанки.

— Нет, князь, хоть убей меня, а я с моей женой не расстанусь.

Посулил князь флейтисту много золота. Но и тут Санта не согласился.

Призадумался князь. Если силой отнять у флейтиста жену, пойдет про него, князя, дурная молва. Нет, видно, тут не сила, а хитрость нужна.

— Хорошо, я оставлю тебе твою жену, если исполнишь ты мою волю. А не исполнишь — пеняй на себя.

— Приказывай, князь.

— Свей из пепла веревку и завяжи в виде бабочки. А сроку я тебе даю до завтрашнего утра.

— Свить веревку из пепла? Да где же это слыхано? Вот когда пропал я! Разлучат меня с моей женой.

Вернулся Санта домой и с горя бросился ничком на постель. Встревожилась о-Ката. Подбежала, расспрашивает:

— Что с тобой? Что случилось?

Рассказал ей Санта о своем горе. Требует князь невозможного: «Свей веревку из пепла и завяжи узлом в виде бабочки». Вымочила о-Ката веревку в соленой воде, а потом хорошенько высушила. На другое утро переплела она искусно веревку и уложила кольцами на круглом железном подносе. А потом подожгла. Запылала веревка ярким пламенем. Пламя догорело, и — вот чудо! — лежит на подносе веревка, целая, как была. Узел в виде бабочки завязан.

— На, возьми! — говорит жена Санте.— Отнеси князю. Пошел Санта к князю, подал ему веревку на круглом подносе.

— Вот, князь, веревка из пепла. Исполнил я твое повеление.

— Где? Покажи, быть не может!

Схватил князь поднос, вертит в рук,ах, рассматривает. Но, видно, притаился огонь в пепле. Обжегся князь, бросил веревку, на пальцы дует.

Опомнился немного и говорит:

— Хо, подумаешь, трудное дело! Такую веревку из пепла любой простак совьет. Задам-ка я тебе задачу потруднее. Принеси мне завтра утром такой барабан, чтобы он сам собой гудел на весь мой дворец. А не принесешь — пеняй на себя. Заберу твою жену в служанки.

Пришел Санта домой грустный-грустный и бросился ничком на постель.

Подбежала к нему жена:

— Что с тобой? Что такое?

— Вот когда беда так беда! Требует князь, чтобы принес я ему к завтрашнему утру барабан-самогуд. Такого, поди, на всем свете нет.

— Ну, это задача нехитрая,— усмехнулась о-Ката. Отыскала она барабан, сняла с одной его стороны кожу.

Спрятала внутри гнездо шершней, а потом снова натянула кожу и хорошо ее укрепила.

Гудят шершни, стучатся в стенки барабана: гу-у, гу-у, стук-стук, гу-у, гу-у, стук-стук.

На другое утро отнес Санта барабан к князю.

— Исполнил я твою волю. Вот смотри, барабан-самогуд. Никто в него не стучит и пальцем его не трогает, а он сам собой гудит так, что стены дрожат.

Вот уж этого князь не ожидал. Закричал он:

— Эй, слуги! Разрежьте кожу на барабане. Хочу я посмотреть, отчего он гудит, какая хитрость в нем спрятана.

Слуги так и сделали. Вылетел тут из барабана рой гудящих шершней. Начали шершни всех жалить. Кого один раз, кого два, а князю всех больше досталось. Бегают все, кричат, руками машут. Только тогда шум утих, когда всех шершней переловили.

Отдышался князь и говорит:

— Пустое дело — барабан-самогуд. Каждый мальчишка такой сделает. Нет, не оставлю я тебе твою жену.

— Осмелюсь доложить, мне ее пожаловал в жены сам владыка солнечного царства. Она его родная дочь. Разгневается, пожалуй, тесть мой, если кто ее обидит.

— Вздор, вздор! Как ты смеешь болтать мне всякие небылицы! Кто тебе поверит!

— Нет, князь, это чистая правда.

— А если правда, так отправляйся в солнечное царство. Попроси своего тестя, чтоб дал он тебе письмо за своей печатью. Тогда, пожалуй, я поверю. А не исполнишь моего приказа, твою жену в служанки заберу, а тебе велю голову отрубить, чтоб не лгал бессовестно своему князю.

Вернулся Санта домой и со слезами упал ничком на постель. Узнала жена, что князь требует, и немного призадумалась.

— Да, эта задача потрудней других. Но не бойся, я тебе помогу.

Вышла она во двор, подняла глаза к небу и взмахнула черным веером раз и другой.

Вдруг послышался такой гул и свист, будто подул сильный ветер. Летит, словно темная туча, большая-большая птица с черными крыльями.

— Садись птице на спину и не бойся,— говорит о-Ката,— она отнесет тебя на самое небо к моему отцу.

Сел Санта на спину птице. Понеслась она вверх. Зажмурил Санта глаза на минуту. Открыл их, а уж земля внизу кажется не больше кунжутного семечка.

Вот прилетел он на небо.

С радостью встретил его одноглазый старик — владыка солнечного царства.

Говорит он:

— Здравствуй, Санта-дон, давно мы с тобой не видались,— и повел зятя в золотой дворец.

Усадили Санту на шелковые подушки и подали ему на золотом подносе горы белого как снег риса, а к нему множество вкусных приправ.

— Слышал я, знаю, что князь от тебя требует,— говорит владыка солнечного царства.— Кушай, зять, спокойно, не торопись, а я тем временем напишу князю, чтоб не смел он мою дочь обижать.

Остался Санта один. Пробует он небесные кушанья, одно другого вкуснее.

Вдруг в соседнем покое послышались плач и стоны:

— Ой, ой, хочу риса! Дайте мне хоть рисиночку! Открыл Санта узорчатую дверь... и что же видит?

Черт огненного цвета, ростом великан, на голове рога, прикован к стойлу железными цепями и плачет, роняя большие, как бобы, слезы:

— Ой, ой, хочу риса! Дайте мне хоть рисиночку!

Принес добрый Санта полную чашку риса.

— На, поешь, бедняга. Видать, сильно ты проголодался. Разинул Огненный черт свою пасть, глубокую, как жерло

пещеры, проглотил рис вместе с чашкой и вдруг разом порвал все цепи, словно паутинки. Завыл он от радости диким голосом и пропал из глаз.

Тут бегом прибежал одноглазый старик. Лицо у него белое-белое.

— Санта, что ты наделал! Этот черт давно задумал похитить одну из моих дочерей.

— Твою дочь? Которую? Уж не мою ли жену?

— То-то и беда! Разве можно было его кормить? Он одну пригоршню риса проглотит — так десять тысяч могучих воинов с ним не справятся.

— Не знал я, не знал...

— Боюсь я, унесет он мою дочь на чертов остров Кэкэгасима. Лежит этот остров в самой дальней части моря. Туда и мне доступа нет.

— Ну, коли так, зови скорей птицу с черными крыльями, полечу я домой, к своей жене на помощь.

Кликнул владыка солнечного царства птицу с черными крыльями. Отнесла она Санту домой.

Только опоздал он. Нет жены дома! Двери распахнуты, один ветер в пустых комнатах гуляет.

«Поплыву хоть на самый край света,— решил Санта,— а жену свою отыщу».

Взял он с собой свою любимую флейту да еще маску седого старика, положил их к себе за пазуху и пошел к берегу моря. Стоит на берегу моря лодка с парусом.

Сел в нее Санта и поплыл искать чертов остров Кэкэгасима.

Долго скитался он по морям. Разные повидал острова: и такой, где людоеды живут, и такой, где у всех людей собачьи головы, и еще много других. Наконец заплыл он так далеко, где ни один корабль еще не бывал.

Однажды утром увидел Санта: торчит из моря черная гора, а над ней красный огонь пылает.

Вышел Санта на берег и весело заиграл на своей флейте: пироро-пироро.

Тут сбежались к нему со всех сторон чертенята. Бьют в ладоши, пляшут.

Спрашивает Санта чертенят:

— Не знаете ли вы, где живет Огненный черт?

— Как не знать? Он у нас самый главный. Пойдем с нами, покажем.

Показали они Санте пещеру в горе.

Подошел он к самому входу и тихо-тихо заиграл на флейте.

Услышала его жена знакомые звуки и залилась слезами.

— Что с тобой? Отчего ты вдруг заплакала? — спрашивает ее Огненный черт.

— Слышишь, флейта играет? Сердце у меня так и защемило.

— Ого! С чего бы это? Уж не твой ли муж-флейтист играет там у входа?

— Не говори глупостей! Как он сюда попал бы! Просто я с самого детства люблю звуки флейты. Не могу без слез слышать, так люблю.

Надел Санта на лицо маску старика и вошел в пещеру. Не узнал его черт.

— Играй,— говорит,— да смотри повеселее, а я своих приятелей созову, устрою пирушку.

Вот собрались в пещеру черти самых разных цветов: синие, краевые, желтые. Заиграл Санта на флейте веселый напев. Запрыгали черти, заскакали, закружились в пляске. Все быстрей играет Санта, все быстрей пляшут черти. Наконец, пьяные и усталы'.-, повалились они на пол рядами. Храпят так, что пещера дрожит.

Тут схватил Санта жену за руку:

— Бежим скорее!

— На твоем челноке мы далеко не уплывем,— отвечает о-Ката.— Догонят нас черти сразу.

— Что же нам делать?

— Тут в пещере спрятана волшебная колесница. Стукнуть по ней один раз железной палицей, она тысячу ри пролетит*.

Выкатили Санта с женой из пещеры большую колесницу. Вскочили на нее и ударили по ней железной палицей:

— Колесница, колесница, лети отсюда побыстрее! Взлетела колесница на воздух. Мчится, только ветер в ушах

свистит. Вот и остров Кэкэгасима из виду скрылся. Обрадовались Санта с женой, полегчало у них на сердце.

Но тут, как на грех, очнулся от сна Огненный черт.

— Беда! Беда! Украл флейтист небесную деву! Проснитесь, черти, вставайте!

Повскакали черти, глаза протирают.

— Скорее тащите из железной кладовой нашу самую быструю колесницу! — вопит Огненный черт. Глаза у него от злости во лбу, как колеса, вертятся.

Притащили черти колесницу. Была она куда больше первой и могла лететь в десять раз быстрее.

Вскочили на нее все черти, сколько их было. Кому места не хватило, тот влез на плечи к другому.

Ударил Огненный черт колесницу железной палицей с такой силой, что искры брызнули.

— Лети, лети быстрее бури! Догоняй беглецов!

Мчатся черти, огненный след за ними по воздуху стелется. Увидели они Санту с женой и заорали громче раскатов грома:

— Держи, держи! Попались! Не уйдете от нас! Уже совсем черти близко. Вот-вот когтями схватят.

Тут достала о-Ката черный веер и быстро-быстро им замахала.

— Лети, лети к нам, птица! Защити нас, птица!

Вдруг появилась над ними черная птица. Крыльями беглецов прикрывает. Стали черти стрелы в черную птицу пускать, копья в нее метать. Обернулась птица да как клюнет носом вражескую колесницу! Перевернулась колесница вверх дном — и камнем в воду. Тут все черти и потонули.

А Санта с женой полетели к владыке солнечного царства. Обрадовался он, ласково их принял и долго от себя не отпускал.

Собрались наконец молодые к себе домой. Дал им старик на прощанье письмо за своей печатью. Пошел Санта в замок, подал князю письмо. А в письме написано:

«Я, повелитель солнечного царства, выдал дочь свою замуж за флейтиста Санту. Худо будет тому, кто им зло причинит».

Вспыхнул князь от гнева:

— Опять ты морочить меня вздумал пустыми выдумками. Настрочил это письмо по твоему приказу какой-нибудь наемный писец и подложную печать приложил. Но меня не проведешь. Вот тебе твоя грязная бумажонка!

И бросил письмо на пол. Вдруг вспыхнуло оно ярким пламенем.

Бросились слуги тушить пламя. Пробуют затоптать его, залить водой, а пламя все сильней разгорается.

Запылал княжеский дворец, как большой костер.

Тут напал на князя страх.

Стал он просить у Санты прощения голосом слабым, как писк цикады:

— Никогда больше тебя не потревожу, золотом осыплю, только избавь меня от гнева твоего грозного тестя.

И тут вдруг пламя само собой погасло.

— Ничего мне, князь, от тебя не надо, только оставь нас в покое.

С той поры зажил Санта со своей женой в мире и довольстве.

Желаю счастья! Желаю счастья!

Share this post


Link to post
Share on other sites

автор: Макс Ларин

"Может быть, ты слышал уже флейту человека,

но не слышал еще флейты земли;

может быть, ты слышал уже флейту земли,

но не слышал еще флейты неба."

(Чжуан-Цзы)

Часть первая.

В одной далекой маленькой стране, покоящейся в котле серых скал, жил народ без имени. Люди здесь различались по именам: были и Камнерубы, и Инженеры, и Предводители,- но у самого народа имени не было. Дело в том, что суровые скалы, распростершие громады своих тел вокруг этой страны, отделяли ее от остального мира так, что живущие здесь и не ведали о существовании Большой Юдоли со множеством разделенных именами племен и народов. Не знали здесь и войн; частью из-за неразвитости инстинкта завоевания, но в основном от того, что все свободное время поглощал изнурительный, бессмысленный труд, не приносящий радости и не дающий возможности остановиться и оглядеться вокруг. Хотя, собственно говоря, и смотреть-то было не на что. Ибо в Малой Юдоли не росли ни деревья, ни цветы, ни травы, а под ногами людей была не теплая дышащая влагой земля, а нетесанный шершавый камень, покрытый слоем песка и пыли. Слух жителей Малой Юдоли никогда не баловал своим звонким журчанием беззаботный ручей, не щекотали переливчатым гомоном суетливые птицы, сюда никогда не залетали порадовать весенним гудом ни жуки, ни стрекозы, ни пчелы. Скалы, окружавшие страну, были столь высоки, что ни одно живое существо не могло нарушить молчаливый покой этого затерянного в безвременье края, а покров плотных свинцовых туч охранял и днем, и ночью невысокое небо долгие тысячелетия, не давая человеку даже такого простого счастья: радоваться солнцу и звездам. Странно, но в этой стране никогда не было и дождя.

Единственной отрадой местных обитателей был источник живой воды, расположенный в центре мертвой пустоши. Эта вода не оживляла умерших и не возвращала молодости дряхлым, но она восполняла жизненные силы живущих и давала легкую смерть старикам. В каждом заброшенном уголке, пусть даже на задворках вселенной, должен быть подобный источник, ибо без него всякое бытие потеряло бы искру жизни, и воды реки времени не питали бы долину свершений. Вода в этом источнике была терпкая и горьковатая, но, разливаясь по человеческому телу, она возрождала каждую его клеточку и несла с собой легкий безмятежный сон.

Изо дня в день с наступлением вечернего часа люди собирались около колодца, и предводители раздавали всем в строгой очередности порцию живительной влаги, всего какие-нибудь полстакана, не больше. В последнюю очередь пили сами. Затем все расходились, каждый к своему камню, служившему подушкой, и беспечно вручали свои души сну, самые старые - для того, чтобы уже никогда не проснуться. Никто из этих людей за свою безрадостную жизнь никогда не видел сновидений. Да и что могли они увидеть? Работу? Но она и так переполняла их существование до краев. Иной, радостный, светлый мир, в котором журавли дружным хором возвещают начало весеннего праздника красок, а березы и клены демонстрируют пышные наряды в осеннем салоне мод? Но тогда ноша их дневной жизни стала бы совсем невыносимой. Короче, кто-то когда-то решил, что снов не будет. И стало так.

В этом мире не знали похорон и скорби по ушедшим. Кто-то когда-то решил, что их не будет, и их не было. Старики просто засыпали вместе со всеми, и утром никто не видел ни их самих, ни их камней, ни их орудий труда. Никто уже и не помнил их.

Работа была для всех единственной целью, средством и способом существования, неизлечимой болезнью, поглощающей все мысли и чувства, сливающей все желания в одно: отдавать всего себя неустанному, неизвестно кому нужному труду. Одним словом, работа была всем. Заключалась же она в монотонном, бесконечном во времени, планомерном разрушении скал. Люди дробили бесформенный камень тысячи лет существования мира, и еще большие тысячи были у них впереди. Никто, в том числе и самый главный предводитель, не знал, как возникла Малая Юдоль, как появились в ней люди и не представлял конечной цели их каторжного труда. Живущие просто работали, раздвигая границы жизненного пространства (собственно говоря жизни, в нашем понимании, здесь не было; правильнее будет сказать: пространства рабочих мест).

Работали камнерубы в основном на дне котла и не высоко над ним, поэтому к данному моменту безжизненный мир приобрел форму кувшина, с горлом значительно более узким, по сравнению с размерами дна. Пустота внутри кувшина росла, вместе с ней росло число рабочих мест и, соответственно, количество работников.

И хотя в этом мире встречались дети, никто никогда не слышал их задорного смеха, так как радоваться было не чему; непринужденных песен, ведь петь было не о чем; не видели также и ссор. Что можно делить в пустыне? Разве что горсть сухого песка.

Дети в Малой Юдоли не рождались. Просто камнерубы время от времени находили в расщелинах скал бутоны каменных цветков. Привычными ударами своих огромного размера молотов они разбивали каменные скорлупки, освобождая из них новых членов трудового братства, которые выходили в мир, держа в левой руке камни-подушки, а в правой - назначенные каждому орудия труда. Эти камни и инструменты росли вместе с детьми так, что каждый новый день соответствовали им по размеру и весу. Видимо жизненная сила источника, разливаясь по телу человека, питала и его орудие труда,- ведь камнерубы даже во сне не расставались со своими молотами.

Некоторые дети появлялись на свет с зубилом и молоточком в руках, тогда они получали имена Инженеров. Этими инструментами они намечали контуры расчленения скал для камнерубов.

Еще реже приходили дети с книгой в руке. В ней не было ни страниц, ни букв. Это был просто кусок камня в виде книги, но наличие его делало такого ребенка Предводителем.

Ни камнерубы, ни инженеры, ни предводители никогда не размышляли о своей работе, может быть потому, что их мир был прост, словно глиняный кувшин, а какого движения мысли можно ждать от пустоты кувшина... А может быть источник во время сна наполнял их знанием следующего дня. Дело это темное.

Словом, годы шли чередом, люди шли чередой: за предводителем предводитель, за инженером инженер, за камнерубом камнеруб, друг за другом, согласно возрасту и росту. Шли целенаправленно: из бессмысленного бытия в неведомое небытие. Ничто не нарушало привычного, однообразного потока существования.

Но вот, в один из самых обычных, невзрачных и ничем не примечательных дней, как и прежде бывало, появились несколько обыкновенных детей. Выйдя из своих каменных пристанищ, они, следя за работой взрослых, быстро осваивали тонкости немудреного труда и включались в размеренную жизнь каменного склепа. День едва перевалил за половину, когда из разбитого камнерубом бутона вышел ребенок внешне схожий с другими детьми. Никто из окружавших его взрослых и не заметил, какое странное орудие труда держал он в своих руках. Оглядевшись и не найдя ничего похожего у работавших неподалеку камнерубов, он отправился по бесформенному ландшафту в поисках себе подобных.

Пробродив до вечера около безжизненных громад камня, он присоединился к рядам соплеменников, спешивших к сердцу каменного мира, источнику живой воды. Он очень устал, но сильнее усталости были растерянность и неудовлетворенность первым прожитым днем. Двумя огромными черными гирями лежали они на его еще слабом юном сердце. Каждый из взрослых знал, что и как он должен делать; дети, глядя на взрослых, находили свое место в жизни, сообразно данному каждому из них Великой Скалой, и в последствии из приобретенного опыта черпали знание текущей жизни. Только сегодня родившиеся уже успели многому научиться, многое сделать, внесли свою малую лепту в общее дело. Лишь он один за целый день не нашел себя, не нашел таких же, как он. Человек-однодневка ощущал себя ошибкой, неудачей Великой Скалы. Его инструмент стал ему ненавистен. А ведь он даже толком и не разглядел его.

Нет, он бросал на него мимолетные взгляды, но слишком поверхностные,- так в Большой Юдоли рассматривают друг друга случайно встретившиеся незнакомые люди,- ведь он очень торопился найти себе подобных. К этому влек его инстинкт, внутреннее чувство, жажда полноты внешней жизни, кипучей деятельности, горения в непрестанном труде. Инстинкт звал его скорее обрести свое место в мире, где все подчинено единственному делу: разрушению Великой Скалы, породившей всех живущих. Он не испытывал к ней ненависти, просто так поступали все его собратья, и это чувство..., о, это чувство!.. Оно было сильнее его. Оно не подталкивало, не принуждало (может тогда гордость помогла бы ему сделать все наперекор), оно звало, манило неведомым наслаждением яростного труда, соблазняя душу раскрыться и устремиться что есть силы навстречу печальному камню, чтобы без жалости крушить его. Казалось, женственная душа Великой Скалы звала вершить суд над каменной оградой, бороться с могуществом монолитной крепости за обладание ею. Но странную особенность заметил первый не занятый работой человек в этой земле: все отколотые от скалы куски камня, падая к ногам камнерубов, бесследно исчезали. Скала как бы поглощала их, а вместе с ними и труд людей, наградой которым было лишь спокойствие тихого сна.

Итак молодой человек... Да, да. Именно, молодой человек; дети в этом мире развиваются быстрее чем в нашем. Уже к концу первого дня жизни они в достаточной степени взрослеют. Ведь что может им дать долгое детство без игр и развлечений, не озаренное заботой взрослых? Приступ тоски тянущийся годами, иссушающий юную душу, и только. К тому же, в отличие от Большой Юдоли, бессодержательная жизнь старших не требовала длительного вникания в суть отношений между людьми. Зачем же растягивать кошмар бездеятельности, подрывая установленный порядок и трудовую дисциплину? Видимо кто-то позаботился, чтобы детство и старость были для людей необременительными, а, следовательно, максимально короткими. Один день детства и один день старости, а между ними долгие годы наполненные всеобщей деятельностью. Что может быть гуманнее?

Итак, молодой человек пристально разглядывал свой инструмент. Это была палочка, немного похожая на ручку от молота, но значительно меньше и полая внутри, усеянная множеством выстроенных в один ряд дырочек, о назначении которых он не имел представления. Серый цвет палочки был данью окружающей действительности, но какое-то туманное, неоформленное предчувствие подсказывало ее хозяину, что что-то в ней может со временем измениться.

Никто из шедших рядом взрослых не обращал внимания на его инструмент, каждый гордился лишь своим и в мыслях холил и лелеял только свой, ведь именно он позволял ощущать себя полноценным, неотличимым от других человеком. Никто не обратил на него внимание, даже тогда, когда все расселись плотными кольцами вокруг источника в ожидании порции тихого счастья. Только предводитель, принесший молодому человеку чашу с водой из источника, заметил странность неизвестного инструмента, но не стал забивать себе голову всякими несуразностями, а привычно взглянув на книгу (так обычно поступали предводители, принимая решение), направил его к Самому Главному Предводителю. С порцией сна он благоразумно не стал торопиться. Подойдя к Самому Главному Предводителю, молодой человек с необычным инструментом не стал задавать вопросов, так как не умел этого делать, а Самый Главный Предводитель не спешил разрешать сомнения стоящего перед ним, так как не должен был уметь это делать. Разрешить сомнения - значит поставить себя на место страждущего, но в кувшине каждой песчинке отведено свое место, и Самый Главный Предводитель это прекрасно понимал, как понимали и другие жители Малой Юдоли. Нет, не гордость и не раздутое самомнение удерживали его, просто он умел лишь отдавать распоряжения (какие у нас основания требовать чего-то большего), и потому, взглянув на книгу (кстати самую большую), распорядился: "Завтра пойдешь рубить камни."

В кувшине закон взаимодействия частиц прост: высшие отдают распоряжения нижестоящим движением губ и вибрацией голоса, те, в свою очередь, стоящим еще ниже на своем языке, стоящие в самом низу передают их стенкам кувшина ударами молотов, а стенки кувшина неслышным эхом наполняют сердца всех живущих. Система работает идеально, при четкости выполнения распоряжений сбои исключены, поэтому они даже не предполагаются. В прямом соответствии с законом молодой человек принял из рук Самого Главного Предводителя чашу, выпил ее содержимое и, отойдя к своему камню, погрузился в обычный для этого времени сон.

Проснулся он одновременно с остальными полный сил и энергии, бросил беглый взгляд на серое небо и уверенный в себе твердым шагом направился к скалам. Подойдя к каменной стене, он выбрал ничем не примечательное рабочее место, благо недостатка в них не было, и, размахнувшись, что есть силы ударил своим инструментом о скалу.

В тот же миг он почувствовал, как тысячи острых игл впились в его мозг и сердце, пронзили сетчатку глаза и горели в ней множеством ярких разноцветных искр; силясь лишить его слуха, разрывали барабанные перепонки бессмысленным гулом разновеликих колоколов. На мгновение дыхание у него перехватило, а затем из его груди вырвался нечеловеческий раздирающий душу крик. Секунду спустя безжалостные судороги терзали его распростертое в пыли тело.

Так в утренний час обычного в общем-то дня впервые было нарушено размеренное течение замкнутого в себе мира. Правда коснулось это только одного человека с никому не известным инструментом.

Медленно сознание возвращалось в тело измученного человека. Он ощущал камень под спиной и инструмент, назначенный ему судьбой, в руке; инструмент, принесший ему страдания, которых не довелось испытать более ни одному жителю сумрачного мира. Но, как это ни странно, он был благодарен своей невзрачной палочке за перенесенные муки, ибо в тот момент, когда тело его было готово забиться в неистовой пляске, когда искры блистающим вихрем кружились в его глазах, а слух был переполнен какофонией звуков, он понял, что существуют краски, помимо серой, и существуют звуки, помимо дневного однообразного стука молотов и ночного отупляющего безмолвия. Теперь он знал, что совсем рядом с окружающим его безобразным миром, существует иной, полный разнообразных проявлений. Мир этот воплотился пока только в его сознании, но в несомненной его реальности он уже не сомневался. Что ж, страдание - не слишком большая цена за такое открытие. Он готов заплатить и больше.

Собрав остатки сил, он открыл глаза и увидел над собой абсолютно черное небо. Он ожидал увидеть множество подмигивающих с высоты глаз в нем. Ради этого он готов был переносить еще более тяжкие муки. Но небо было черно и немо, а вокруг не было ни души. На мгновение разочарование проникло в его неопытное сердце. Он остался один. "Может быть,- вздрогнул он,- за миг познания я принужден теперь неведомой силой долгие годы влачить существование в еще более страшном мире, неспособном вместить даже серый цвет?.. Я остался один в кромешной тьме. Первый человек, лицезревший сияние искрящегося дождя. Я, впервые ощутивший хаотичное, бесформенное, но вместе с тем неповторимо прекрасное в своей свободе движение звуков..." Разве таким желал бы он видеть свой конец?

"Постой,- осадил он свою мысль,- но чего я испугался?.. Разве это конец? Разве кто-либо еще кроме меня видел когда-нибудь идеально черное небо? Нет, это не конец, это только начало! Темное начало чего-то бесконечно неведомого, начало познания тайны, начало моего, только мне предопределенного пути."

В этот момент какое-то тихое и спокойное, странное чувство охватило его. Было оно неизвестным и вместе с тем удивительно близким сердцу, ненавязчивым и мягким, как воздух, наполнявший его легкие, но в то же время твердым и властным, как распоряжения предводителя. Оно сжимало его в ласковых объятиях и стремительно увлекало за собой, в высь, в беспроглядную тьму. И, повинуясь этому чувству, он забыл себя и полетел туда, где за черным туманом туч кружился непредставимый хоровод сверкающих, слепящих глаза искр. Эти искры, то становились крохотными, как песчинки пыли на его одежде, исчезали, погаснув, то вдруг вспыхивали вновь, разрастались в половину неба и пели никому неведомую песню. И каждый звук этой песни отражался в его сердце прохладной капелькой влаги. Но музыка возрастала, и вот уже тысячи капель двигались, бурлили, спорили между собой где-то в самой глубине его души, наполняя и переполняя ее. Еще мгновение и капли полились из юных серых глаз, давая душе покой и умиротворение. Мелодия затихала, ибо наступило ее время возвращаться в безмолвную мглу ночного неба, но при последних отзвуках ее там, в непознанных глубинах его вселенной, молодой человек почувствовал прилив новых сил. Новая жизнь вошла в него,- судьба преподнесла ему подарок, который он уже мог оценить.

Он не торопился вставать, а лежал и смотрел, как уходит вдаль залитое смолой матовое небо. Он наслаждался им и вместе с тем радовался приближающемуся дню. Ему довелось видеть далекие во времени и пространстве миры, а теперь он наблюдал рождение близкого, родного ему, пока еще скудного мира. Но мысль опережала время и уже перестраивала реальность, в новый мир светотени и переливающихся красок. Мысль очаровывала и радовала, ведь он все- таки оставался, а, вернее сказать, стал первым подлинным ребенком в замкнутом кругу жестокого камня.

"Странно,- подумал молодой человек, прислушиваясь к своим ощущениям,- я лежу рядом со скалой, но почему-то совсем не чувствую ее зова, который ясно слышал утром. Видимо скала тоже спит в темноте." И в этот момент инструмент в его руке вздрогнул и он узрел в себе непреодолимое желание идти к скале, крушить, громить камни огромным молотом. Скала смеялась над ним. Обманутый, опьяненный этим желанием он на миг даже устыдился своего хрупкого, не приспособленного к настоящему труду инструмента, не сравнимого с мощными орудиями других людей. Опыт прошедшего утра предстал перед его внутренним взором, и... "О, радость! Да какой же еще инструмент способен одним ударом выбивать гигантские мерцающие фонтаны искр?" Глядя на свой инструмент, человек искренне рассмеялся,- скала больше не могла его обмануть, она окончательно потеряла над ним власть. Тот час же он почувствовал, как его мимолетное стремление как-то сжалось, скукожилось и уползло в темноту, к скалам, уступив место желанию донести до всех людей знание о мире радужных красок. Он поднялся полный решимости перевернуть мир будничных представлений о жизни.

Рассвет наступил неожиданно; в течение нескольких минут тьма полностью растворилась в серой действительности. На встречу поднявшемуся с земли человеку уже шли ряды соплеменников с потухшими, но целеустремленными взорами. Охваченный безудержным порывом молодой человек не шел, но бежал к ним, держа в вытянутой над головой руке свое сокровище. Ряд за рядом люди проходили мимо него, абсолютно безучастные к его горению. В их душах хватало места лишь одному чувству, одному желанию: служить, не щадя своих сил, привычному делу разрушения Великой Скалы, властительницы их сердец. Напрасно глашатай радостной вести стучался в двери их душ, они были наглухо закрыты тяжелым засовом всеобщего безразличия. У всех, начиная от камнерубов и кончая самым главным предводителем, было одно единственное "я" на всех - радение об общем, непосильном для одного человека деле: безграничном разрастании муравейника каторжан. Напрасно он заговаривал с ними, заглядывал в зеркала их глаз. Их радужки отражали лишь серое небо и такого же цвета неприступные скалы. Никто не удостоил его даже мгновением внимания, никто не замедлил твердого шага, никто не сбился с ноги.

Смятение и досада проникли в его юную душу также быстро, как совсем недавно она наполнялась восторгом видений, но глубокая вера в силу своего инструмента спасла его чистое сердце, проведя, как по лезвию бритвы, между пучиной самомнения и пропастью бессилия.

"На что, собственно, я обижаюсь,- немного остыв, думал он. Что особенного в том, что слепые не видят, а глухие не слышат зова иного мира? Давно ли я сам стал зрячим? Я думал, что путь мой начался ночью. Я ошибся. Он начался сейчас, и каждый раз, когда я буду терпеть поражение, он будет начинаться сначала." И он погрозил кулаком Великой Скале.

продолжение следует

Share this post


Link to post
Share on other sites

МАРИНА! БИТТЕ НЕ ГОНИТЕ ЛОШАДЕЙ! БИТТЕ НЕ ВСЕ СКАЗКИ СРАЗУ!

А если можно сказки по короче а то флейтисты народ очень занятой и им к сожалению такую прелесть некогда читать.

Вот к примеру мною найденная сказочка, маленькая, коротенкая - просто прелесть просматривается :D

Но не пугайтесь, она немного на современный лад переделана, немного от класики ненадолго отойти не больно ;)

А окончание какое, просто чудо :D смотреть нужно внимательно, особенно окончание :D

http://video.mail.ru/mail/xexaxa/41/70.html

Share this post


Link to post
Share on other sites

Отдохнули от сказок?

Песня про флейтиста

(к сожалению музыку я не нашла. не знаю как песня звучит)

автор кажется Наталья Сухинина (из книги "Где живут счастливые?")

1.

Бродит где-то по земле флейтист.

Флейта плачет под бесцветным небом.

Он печален, голос флейты чист.

Он идет к нам - он еще здесь не был.

Припев:

Он ищет тех, кто не забыл

Мир сказок добрых и печальных.

Чье сердце ждет событий странных -

Там откроет флейта

Призрачный мир,

Там,

Где словно озорной ручей

Звук флейты в воздухе искрится

Где солнце отдохнуть ложится

В частое сплетенье

Тонких ветвей.

2.

Трели флейты в духоте ночей -

Ветерком по затхлым подворотням

Пронесутся. И чуть-чуть свежей

Станет тем, кто будням не сдается.

Припев

3.

С крыш потоком на асфальт весна -

Значит, скоро он придет за теми,

Кто способен в шуме распознать

Голос флейты, бьющийся о стены.

Припев

Share this post


Link to post
Share on other sites

автор Mary Airy

Соло для кошки при полной луне

С флейтой старинной работы

Капли огня прижились на стене

Словно волшебные ноты

Стихла толпа и маэстро готов

Слух в ожиданье немом

Все ощутили таинственный зов

Вздрогнул в волнении дом

Вдруг дуновеньем девичьих ресниц

Звук пролетел через зал

Тронул десятки внимательных лиц

Видом пылающих скал

Мигом разросся, упал на ряды

Вспыхнул неистовым светом

Будто фонтаны искристой воды

Стали горящим букетом

В пепел обрушился камень стены

Кровля рассыпалась в пыль

Сполохи радостью силы полны

Взглядом спалили ковыль

Пламя лизнуло чернильную ночь

Фыркнуло вслед тишине

И улетая стремительно прочь

Скрылось в небесном окне

Кошка пригладила лапой усы

Спрятала Флейту в рукав

Снова помчалась к алмазам росы

К запаху утренних трав

Share this post


Link to post
Share on other sites

Андрей Дементьев

НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЙТЕ

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,

Если то, что случилось, нельзя изменить.

Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,

С этим прошлым порвите непрочную нить.

Никогда не жалейте о том, что случилось.

Иль о том, что случиться не может уже.

Лишь бы озеро вашей души не мутилось

Да надежды, как птицы, парили в душе.

Не жалейте своей доброты и участья.

Если даже за все вам — усмешка в ответ.

Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...

Не жалейте, что вам не досталось их бед.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —

Поздно начали вы или рано ушли.

Кто-то пусть гениально играет на флейте.

Но ведь песни берет он из вашей души.

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —

Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.

Пусть другой гениально играет на флейте,

Но еще гениальнее слушали вы.

Share this post


Link to post
Share on other sites

может быть я напишу не в тему. но хочется под настроение описать одну историю из жизни. Не про флейту. Если не понравиться, удалите.

вообшем вот:

Рассказ из жизни «Как я готовилась к защите дипломной работы»

Весна…..время простуд, противного настроения от такого состояния…ожидание солнца, тепла, отдыха после долгих трудовых будней.

Вот и я попала под такое весеннее общество, с двух недельной температурой и окончательной потерей голоса.

Но этот период у меня всегда вспоминается с юмором и радостью, поскольку каждый год, встречая весну в таком состоянии я вспоминаю один мой веселый случай из жизни, запечатлившийся в памяти, думаю, на всю свою жизнь. А связан он с защитой дипломной работы.

Дневник дипломника:

24 апреля (пятница, утро) – до защиты диплома осталось 4 дня.

Проснувшись утром с чувством отличного настроения, я с ужасом понимаю, что не могу ни единого слова произнести….ни здрассте пожалуйста, ни доброе утро…..

Что делать??? – думаю я.

Как на защиту идти? Ведь я выступаю первая! Мне доверили защищать «честь института» (как сказала мне завкафедрой). Что же делать? А еще ведь уйму дел нужно сделать: распечатать дипломы, отдать их в типографию, помочь своему руководителю принять экзамен у младшекурсников…и все это в один день!! Кошмар!

Прибегаю в институт…

- Ну все, - подкалывают меня в один голос завкафедрой и научрук, - будешь защищаться в следующем году. Не видать тебе аспирантуры.

Прошло полдня.

Дорисовала плакаты, помогла провести экзамен…время 13.00…нужно бежать в типографию….обед в 14.00. не успеваю….

Бегу я по длинному длинному тротуару….с температурой под 39, в горле «кошки деруться»….все щиплет, дерет, скребет….аж огонь изо рта как у Змея Горыныча

Пот прошибает через всю одежду….бегу с кучей распечатанных дипломных работ. До закрытия типографии остается 10 минут. Подбегаю к зданию….куча входов, какой нужный не пойму…оббегаю забор…и вот….заветная табличка «Типография». Урра…..успела….сдала…..сказали после обеда будет готово!

Промоталась час по улице…ветер дует в лицо со страшной силой….солнце спряталось…..голосовые связки…терпения нет….слезы градом от боли…конфета во рту в качестве анастетика.

Наконец дождалась окончание обеда….забрала свою долгожданную работу в красивом в красном переплете с надписью из золотых букв «Дипломная работа».

Голос так и не появился…что делать? До окончания работы поликлиники осталось 40 минут. Успею?

Бегу. И тут начинается самое интересное…..

Стою у двери кабинета с надписью «Терапевт»…..

Вдруг к кабинету приближается медленным шагом молодой человек в рокерской экипировке: черная кожаная куртка с цепями….черные кожаные брюки……с черными волосами, забранными в симпатичный хвостик.

Я говорю ему – «А доктора еще нет»

«Так я и есть Доктор» - ответил он, «заходи….»

«Доктор», говорю я, - «верните мне голос»…

- А зачем он тебе?

- Мне завтра защищаться

- От кого?-веселиться он

- Да не от кого, а защита диплома у меня, - пытаюсь прошипеть я.

- Так шепотом говори на защите

- Мне честь института нужно защищать…

- Ладно. Попробую вернуть тебе голос…, открывая мой рот деревянной лопаткой, говорит – «Смотри не откуси….»

Вообщем, я опять успела и в поликлинику перед закрытием и сделать пару прописанных Доктором-рокером процедуры.

Пошли дни отсчета по ожиданию возвращения голоса и долгожданной защиты первой в жизни дипломной работы.

25 – 26 апреля (суббота-воскресение) – усиленные методы по восстановлению голосовых связок, т.е голоса.

Итак, 27 апреля (понедельник, вечер) – Ураа. Все впорядке. Голос звонкий появился. Дипломные работы переплетенные в красивые красненькие корочки лежат на столе. Доклад выучен. Плакаты нарисованы. Но остались последние штрихи – прикрепить фанерки и веревочки к плакатам….одно НО – уже поздно. Все оставила на утренние часы…Защита в 8.00.

28 апреля (вторник). Проснулась по будильнику в 5.00. Нужно прибить рейки к 7 плакатам. Взяла молоток, гвоздики, положила плакаты на коврик, начала стучать….Ой, а об акустике в утреннее время я и не подумала. Бедные мои соседи. Стук в батарею, мне не давал покоя и давил на совесть……ну ничего, один единственный раз можно. Все-таки Защита!

Прошло несколько часов, как я, вылетая из аудитории, довольная и счастливая с криком «Защитилась!!!», полетела домой, где ждали меня друзья и родители и большой стол вкусных угощений. А все это благодаря моему дорогому Доктору-Рокеру, который спас меня и вернул мне мой голос.

Эта история запечатлилась в моей памяти как веселое и удивительное событие по возвращению блудного голоса, потерянного в результате страха перед защитой.

Вот так бывает.

Так что ж, будьте здоровы и доверяйте вашим Докторам-Рокерам «-)

Share this post


Link to post
Share on other sites

сказка не про флейту, но очень интересная.

часть 1

НАСТОЯЩИЙ ДРУГ

Оскар Уайлд

Наступило утро. Старая Водяная Крыса высунула свою голову из норы. Глаза-бусинки злобно поглядели на мир, и короткие колючие усы настороженно зашевелились. Рядом в пруду резвились маленькие утята, желтые как канарейки, а их белоснежная мамаша с яркокрасными лапками пыталась научить их держать голову под водой.

-- Вы никогда не попадете в приличное общество, -- сказала она, -- если не научитесь вовремя убирать голову под воду. И она вновь принялась показывать, как это делается. Но утята ни обращали на нее никакого внимания. Похоже, они были так несмышлены, что не понимали, как это важно -- попасть в приличное общество.

-- Какие непослушные дети! -- сказала Крыса. -- Их давно пора утопить.

-- Ничего подобного, -- ответила Утка. -- Все мы когда-нибудь начинали, просто у родителей обычно не хватает терпения.

-- Не знаю, не знаю, -- сказала Крыса. -- Признаться, я в этом мало смыслю: я не создана для семьи. Любовь хороша в своем роде, но дружба достойней. В этом мире я не знаю ничего благородней преданной дружбы. Впрочем, такое встречается слишком редко.

-- Скажите на милость, а каким же должен быть преданный друг? -- спросила пестрая коноплянка. Она сидела рядом на ивовой веточке и слышала весь разговор.

-- Вот, вот! И мне бы очень хотелось это узнать, -- сказала Утка и опустила голову в воду, подавая детям хороший пример.

-- Дурацкий вопрос! -- проворчала Крыса. -- На то он и преданный друг, чтобы быть мне преданным.

-- А вы ему? -- спросила птичка, качаясь на серебристой ветке, и похлопывая крылышками.

-- Причем тут я? -- удивилась Крыса, -- не понимаю.

-- Тогда давайте, я расскажу одну историю про дружбу

-- предложила Коноплянка.

-- И про меня там есть? -- спросила Крыса. -- Тогда я с удовольствием послушаю; я люблю всякие истории.

-- И про вас тоже, -- ответила Коноплянка, слетая вниз и устраиваясь на берегу. -- Это история про Настоящую Дружбу.

Жил да был, -- начала птичка, -- простой честный парень по имени Ганс.

-- Он был человек выдающийся? -- спросила Крыса.

-- Да нет, -- ответила коноплянка. -- В нем не было ничего особенного, кроме его доброго сердца и смешного широкого лица, с которого никогда не сходила улыбка.

Он жил совсем один в крохотном домике и с раннего утра работал в своем саду. Ни у кого во всей округе не было такого хорошенького садика. Здесь росли лютики и турецкая гвоздика, пастушья сумка и левкои, алые и желтые розы, сиреневые крокусы, золотистые и пурпурные фиалки. Майоран и базилик, водосбор и сердечник, белая буквица и ирис, нарциссы и пунцовые гвоздики цвели и распускались в свое время; одни цветы сменяли другие, так что в саду всегда было красиво и замечательно пахло. У Маленького Ганса было много друзей, но самым преданным был Большой Хью. Он был богатым мельником, но, несмотря на это, так привязался к Гансу, что не мог равнодушно пройти мимо его сада. Даже если Хью очень спешил, он всегда находил время для того, чтобы перегнувшись через забор, сорвать букет цветов или пригоршню душицы или просто набить карманы вишней и сливами, если дело было осенью.

"У настоящих друзей все должно быть общее", -- любил повторять мельник, и Маленький Ганс всегда улыбался и согласно кивал головой. Как хорошо иметь друга с такими возвышенными мыслями! Правда соседи иногда удивлялись, почему мельник, у которого шесть молочных коров, большое стадо длинношерстых овец, а на мельнице запасена сотня мешков муки, никогда не отблагодарит Маленького Ганса. Но сам Ганс никогда не забивал себе голову такими пустяками. Больше всего он любил слушать, как здорово мельник рассказывал про бескорыстность настоящей дружбы. И Ганс продолжал трудиться над своим садом. Так он жил, ни о чем не печалясь, весной, летом и осенью. Но зимой уже не было ни цветов, ни фруктов, и нечего было продавать на рынке. Тяжело тогда было ему от холода и голода, и частенько даже приходилось ложиться спать без ужина, довольствуясь несколькими сушеными грушами или старыми орехами. Но больше всего он страдал от одиночества, потому что в это время мельник никогда не заходил к нему. "Что проку навещать Ганса сейчас? -- говорил Большой Хью своей жене. -- Когда человеку плохо, надо оставить его одного, и не надоедать ему непрошеными визитами. По крайней мере, я так понимаю дружбу, и, по-моему, я прав. Лучше дождаться весны и тогда проведать его. Он сможет подарить мне большую корзину первоцветов. Я знаю, это доставит ему радость". "Как ты заботишься о других, -- отвечала жена. Она сидела в своем любимом уютном кресле около камина, в котором весело полыхали сосновые поленья.Одно удовольствие слушать, как ты рассказываешь про дружбу. Даже наш староста не смог бы лучше сказать, а ведь он живет в трехэтажном доме и носит золотое кольцо на пальце". "Может нам позвать Маленького Ганса в гости? -- спросил младший сынишка. -- Если бедному Гансу плохо, я поделюсь с ним порцией каши, и покажу ему своих белых кроликов". "Вот дуралей! -- вскричал мельник. -- Зачем я только трачу деньги на школу? Учился, учился, да все бестолку. Только представь: придет сюда Ганс, увидит теплый очаг, вкусный ужин и бочонок доброго красного вина. Тут-то он нам и позавидует. Ну а зависть -- страшное зло, она может очень быстро испортить человека. Я же не хочу навредить Гансу! Как настоящий друг, я сделаю все, чтобы не подвергать его такому искушению. К тому же, если Ганс сюда заявится, он еще чего доброго попросит муки удружить. Но мука -- это одно, а дружба -- совсем другое, и не стоит их путать". "Как хорошо ты говоришь! -- сказала жена Хью, наливая себе большой бокал теплого эля. -- Даже спать захотелось". "Многие умеют хорошо работать, -- сказал мельник, -- но совсем немногие могут хорошо говорить. Значит, говорить гораздо сложнее, чем работать, и гораздо достойней". Тут он сурово посмотрел на другой конец стола, где сидел его сын, которому сразу стало очень стыдно. Сынишка весь покраснел, опустил голову вниз, склонился над чаем и тихонько заплакал. Что с него взять -- он еще совсем маленький.

-- Это конец истории? -- спросила Крыса.

-- Конечно, нет, -- ответила коноплянка. -- Это только начало.

-- Вы совсем отстали от жизни, -- сказала Водяная Крыса. В наше время все образованные люди начинают рассказывать с конца, потом переходят к началу, и завершают серединой. Это самый модный способ. Я узнала о нем от одного литературного критика, который на днях прогуливался вокруг пруда вместе с каким-то молодым человеком. Он очень подробно описывал этот метод. Он не мог ошибиться, ведь у него была совершенна лысая голова и большие голубые очки. "Вздор!" -- кричал критик, стоило молодому человеку раскрыть рот. Но рассказывайте, рассказывайте дальше вашу историю. Мне безумно понравился мельник. У меня тоже целая гамма прекрасных чувств; у нас так много общего!

Share this post


Link to post
Share on other sites

часть 2

-- А потом, -- сказала коноплянка, перепрыгивая с ноги на ногу, -- потом зима кончилась. Когда расцвели желтые звездочки первоцветов, Большой Хью решил, что пора навестить Маленького Ганса. "Какое у тебя доброе сердце! -- сказала ему жена. -- Ты так заботишься о других! Только не забудь взять большую корзину для цветов". Хью связал крылья своей ветряной мельницы тяжелой железной цепью и спустился в деревню с большой корзиной в руках. "Доброе утро, Маленький Ганс", -- сказал мельник. "Доброе утро", -- ответил Ганс, облокотившись на лопату и широко улыбаясь. "Как зимой -- туго приходилось?" -- спросил мельник. "Спасибо, что беспокоитесь, -- сказал Ганс. -- Тяжелое было времечко. Но, слава Богу, теперь уже весна, и мои цветы так хорошо стали расти". "Мы часто вспоминали про тебя зимой. Думали, как ты там поживаешь", -- сказал мельник. "Это очень приятно, -- сказал Ганс. -- А то я уж почти решил, что все про меня забыли". "Ты меня удивляешь, старина! -- воскликнул мельник. -- Дружба -- это навсегда. Друзей не забывают. Это ведь так прекрасно! Ты просто не чувствуешь всей поэзии жизни. Кстати, как мило выглядят твои первоцветы!" "Да, они действительно очень милы, -- сказал Маленький Ганс. -- Такая удача, что у меня их столько выросло. Я собираюсь отнести их в город, и продать дочери Бургомистра. Надеюсь, что денег хватит, чтобы выкупить мою тачку". "Выкупить тачку? Уж не хочешь ли ты сказать, что продал ее? Это было бы весьма глупо!" "Так оно и есть, -- вздохнул Ганс, -- мне пришлось это сделать. Слишком тяжелое время -- зима. У меня не было денег, чтобы купить хлеба. Сначала я продал серебряные пуговицы со своего воскресного плаща, потом серебряную цепочку, потом любимую большую трубку. А в конце концов, пришлось продать и тачку. Но я надеюсь, что понемногу..." "Ганс! -- понизив голос, сказал Хью. -- Я тебе подарю ... МОЮ тачку! Ее, правда, надо немного починить. Одного бортика у нее не хватает, и спицы на колесах малость погнуты, но НЕСМОТРЯ НА ЭТО, я ее тебе ДАРЮ. Это очень благородный поступок, и многие, я знаю, скажут, что это крайне глупо с моей стороны, но что мне до них. Я же не такой, верно? По-моему, великодушие -- это главное в дружбе, к тому же у меня есть новая тачка. Решено, можешь считать, что это твоя тачка". "Это очень щедрый поступок, -- сказал Ганс, и все его круглое лицо засветилось от счастья. -- Я запросто ее починю -- у меня как раз есть несколько хороших досок". "Несколько хороших досок, -- задумчиво повторил мельник. -- Теперь я смогу починить крышу в моем амбаре! Там большая дыра, и если я ее не залатаю, все зерно может сгнить. Как вовремя ты вспомнил! Замечательно, как одно доброе дело сразу влечет другое. Я дал тебе тачку, а ты хочешь дать мне доски. Конечно, тачка гораздо дороже досок, но настоящая дружба не обращает на это никакого внимания. Давай побыстрей свои доски, я сегодня же заделаю эту дыру". "Конечно, конечно", -- Маленький Ганс бросился в сарай и вытащил все доски, какие у него были. "Да, маловато у тебя досок, -- сказал Хью. -- Боюсь, когда я починю крышу, тебе уже не хватит на тачку. Впрочем, тут уж ничего не поделаешь. А теперь, раз я дал тебе мою тачку, надеюсь, ты не откажешься отблагодарить меня своими цветочками. Вот, как раз, и корзина; ты уж ее наполни доверху". "Доверху?" -- грустно переспросил Ганс. Это была действительно большая корзина, и Маленький Ганс знал, что если он ее наполнит, то уже нечего будет нести на рынок. А ему так хотелось вернуть свои серебряные пуговицы! "Ну конечно! -- сказал Большой Хью. -- Я думаю, что по сравнению с тачкой, несколько цветочков -- не слишком большое одолжение. Может быть, я не прав, но мне кажется, что настоящая дружба и себялюбие -- несовместимы". "Дорогой друг, мой лучший друг! -- воскликнул Ганс. -- Бери все цветы из моего сада. Наша дружба важней каких-то серебряных пуговиц!" Он побежал и сорвал все свои очаровательные первоцветы, и положил их в корзину мельника. "Счастливо оставаться, Маленький Ганс!" -- сказал Большой Хью, и отправился к своей мельнице, держа подмышкой деревянные доски, а в руках огромную корзину цветов. "До свидания!" -- ответил Маленький Ганс, и весело стал копаться в садике. Он был очень рад подарку своего друга. Уже следующим утром, когда Ганс закреплял веточки жимолости над портиком дома, с дороги он услышал знакомый голос: "Эй, Ганс!" Маленький Ганс соскочил с лестницы, пробежал через сад и выглянул за забор. Там стоял мельник с огромным мешком муки на спине. "Старина Ганс! -- сказал тот. -- Ты не отнесешь мой мешочек на рынок?" "Мне, право, неловко, -- ответил Ганс, но я сегодня ужасно занят. Надо успеть закрепить вьюн и жимолость, полить все цветы и подстричь траву". "Ну знаешь! -- сказал мельник. -- А по-моему, это не подружески, особенно, если вспомнить про тачку, которую я собираюсь тебе подарить". "Не говорите так! -- взмолился Ганс. -- Разрази меня гром, если я поступлю не подружески!" И, нахлобучив шляпу, он поплелся по дороге с тяжеленным мешком за плечами.

Share this post


Link to post
Share on other sites

часть 3

День был такой жаркий, а дорога такая пыльная, что не пройдя и половины дороги, Маленький Ганс совсем выбился из сил. Он шел, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть, и только к полудню добрался до рынка. Протолкавшись весь день, он удачно продал муку и поспешил домой, чтобы не столкнуться с разбойниками. "Тяжелый выдался сегодня денек! -- сказал он сам себе, укладываясь спать. -- Но я рад, что не отказал Хью -- он мой самый лучший друг, к тому же он собирается подарить мне тачку".

Рано утром мельник пришел забрать деньги за мешок муки, но Маленький Ганс так устал, что еще лежал в кровати. "Честное слово, -- сказал Большой Хью, -- ты, дружище, слишком ленив. Тебе надо побольше трудиться, особенно имея в виду тачку, которую я собираюсь тебе подарить. Праздность -- это большой грех, и я не хочу, чтобы мои друзья были сонями и лентяями. Ты не должен обижаться, когда я тебе так откровенно все высказываю. Конечно, если бы мы не были друзьями, то мне и в голову не пришло бы так с тобой разговаривать. Тем и хороша дружба, что можно все сказать прямо и ясно. Многие могут говорить сладкие речи, и только настоящие друзья говорят суровую правду, даже если она причиняет боль. Преданный друг так и делает, зная, что этим он принесет пользу". "Простите, пожалуйста, -- сказал Маленький Ганс, протирая глаза. -- Я так устал вчера, что решил еще немного полежать, и послушать, как поют птицы. Вы не поверите, но я лучше начинаю работать, если послушаю утром птичек". "Вот и замечательно! -- сказал Большой Хью, похлопывая Ганса по плечу. -- Я как раз хотел, чтобы ты, как оденешься, забежал ко мне на мельницу, и занялся крышей амбара". Бедному Гансу очень хотелось, наконец-то, покопаться в своем саду; и цветы уже два дня никто не поливал. Но он не решался отказать мельнику, который был так добр к нему. "А это будет очень недружественно, если я скажу, что сегодня я занят?" -- робко спросил он. "Ну, конечно! -- ответил мельник. -- Я думал, что я могу попросить тебя о таком пустячке, особенно учитывая тачку, которую я собираюсь тебе подарить. Впрочем, если ты откажешься, я пойду и сделаю это сам". "Что вы, что вы! -- испуганно сказал Ганс. -- Я уже бегу". Выпрыгнув из кровати, он быстро оделся, и отправился к амбару. Он проработал там целый день. Когда солнце садилось, пришел мельник. "Ты уже заделал дыру?" -- спросил он Маленького Ганса. "Все готово", -- устало ответил Ганс, слезая с лестницы. "Да, -- сказал мельник, -- ничто не приносит столько радости, как работа, сделанная для другого". "Какое счастье, настоящее счастье, слышать как вы говорите! -- сказал Ганс присаживаясь, и утирая взмокший лоб. -- Жаль, что у меня никогда не будет таких замечательных мыслей". "Будут, будут, -- ответил Хью, -- только надо приложить побольше старания. Пока ты знаком только с практикой дружбы, а потом узнаешь и теорию". "Вы уверены? -- с надеждой спросил Маленький Ганс. Без сомнения, -- сказал мельник. -- Только сейчас тебе пора идти домой и хорошенько отдохнуть; я хочу, чтобы завтра ты отвел моих овечек на горные пастбища". Бедный Ганс не посмел возразить.

Еще до восхода солнца, мельник пригнал к нему своих овец, и Маленький Ганс отправился с ними в горы. Целый день ушел, чтобы сводить их туда и обратно. Вернулся Ганс таким усталым, что заснул сидя на стуле, и проснулся, когда уже вовсю светило солнце. "Как хорошо я поработаю сегодня в садике" -- подумал он, и принялся за дело. Однако, ему никак не удавалось поухаживать за своими цветами, потому что мельник то и дело давал ему разные поручения или просил помочь на мельнице. Маленький Ганс очень мучался, ведь цветы могли решить, что он забыл про них. Оставалось утешаться тем, что у него был такой замечательный друг. "Кроме всего прочего, -- говорил себе Ганс, -- он ведь хочет подарить мне тачку, а это так великодушно". Так Маленький Ганс все время помогал мельнику, а Хью говорил ему такие восхитительные слова про дружбу, что Ганс записывал их в свою записную книжку, и обязательно перечитывал их дома, когда укладывался спать. Он был хороший ученик.

Однажды вечером, когда Маленький Ганс сидел дома у камина, раздался громкий стук в дверь. Это была страшная ночь. Ветер носился и завывал вокруг дома, так что Ганс решил, что это буря бьется к нему в дверь. Но потом раздался еще один стук, и еще, громче всех предыдущих. "Наверное, это какой-нибудь несчастный путник", -- подумал Ганс, и поспешил открыть дверь. За ней стоял мельник с фонарем в одной руке и большим посохом в другой. "Маленький Ганс, -- сказал он. -- У меня беда. Мой малыш упал с лестницы и ушибся. Я пошел за Доктором, но он живет так далеко, а ночь так ветрена, что лучше тебе сходить за ним. Ты же помнишь, что я собираюсь подарить тебе мою тачку, и наверняка не откажешься отблагодарить меня". "Да, да, -- вскричал Ганс. -- Я с радостью сделаю это для вас. Я отправлюсь прямо сейчас. Только лучше оставьте мне ваш фонарь, потому что ночь так темна, что я могу упасть в какую-нибудь канаву". "Как жаль, -- сказал мельник, -- но, честно говоря, это совсем новый фонарь, и мне будет очень обидно, если с ним что-нибудь случится..." "Не беда, -- сказал Маленький Ганс, -- я обойдусь и так". Он схватил свой теплый плащ, красную шерстяную шапку, закутал шарф вокруг шеи, и ступил в ночь.

Какая была ужасная буря! Ночь была так темна, что Ганс еле различал дорогу, а ветер так силен, что Ганс едва удерживался на ногах. Но он смело шел вперед, и через три часа добрался до дома Доктора, и постучал в дверь.

-- Кто там? -- спросил доктор, выглядывая из окна спальни.

-- Маленький Ганс, сэр.

-- Чего же ты хочешь, Маленький Ганс?

-- Сынишка мельника свалился с лестницы, и сильно ушибся. Мельник очень просил вас приехать к нему.

-- Все ясно! -- сказал Доктор.

Тут же он приказал седлать, одел свои огромные сапоги, взял фонарь и поехал к мельнице.

А Маленький Ганс поплелся за ним следом. Но буря становилась все сильнее и сильнее, дождь лил как из ведра. Ганс уже не видел дороги, и давно потерял лошадь из виду. Наконец, он совсем заблудился и оказался в болоте. Это было гиблое место, потому что там были большие омуты. Туда и угодил бедняга Ганс.

На похороны собралась вся деревня, потому что все очень любили Маленького Ганса. Мельник стоял впереди всех, у самого гроба. "Я был его лучшим другом, мне и стоять на лучшем месте", -- сказал он. Поэтому он шел во главе процессии, одетый во все черное, и поминутно прикладывал к глазам большой носовой платок. "Это большая потеря для каждого из нас", -- сказал деревенский кузнец, когда мужчины собрались в уютном трактире, чтобы помянуть Маленького Ганса. "А какие потери у меня! -- сказал Большой Хью.- Я, считай, подарил ему мою тачку, а сейчас я и не знаю, что с нею делать. Дома она всегда попадается мне под ноги, притом она так стара, что ее никому не продать. Никогда больше не буду делать никаких подарков. Щедрость всегда оказывается в убытке".

-- А дальше? -- спросила Водяная Крыса.

-- Это уже конец, -- ответила коноплянка.

-- А что же случилось с мельником? -- опять спросила Крыса.

-- Понятия не имею! -- сказала птичка. Да и не очень-то интересно.

-- Я так и знала, что ты его недолюбливаешь, -- проворчала Крыса.

-- Боюсь, вы так и не поняли, в чем смысл истории, -- заметила коноплянка.

-- Как, как? -- взволновано спросила Водяная Крыса. Смысл истории! Уж не хочешь ли ты сказать, что это была история со смыслом?

-- Еще бы!

-- Сразу надо было предупреждать! -- злобно сказала Крыса. Я бы тогда и слушать ее не стала. Я бы сразу сказала "вздор!" как тот критик. Впрочем, это никогда не поздно. "Вздор!" -- прокричала она, взмахнула своим длинным хвостом, и убралась обратно в нору.

Чуть погодя к коноплянке подплыла Утка. "Как Вам понравилась наша Водяная Крыса? -- спросила она.- У нее очень много положительных качеств, хотя я, как мать семейства, не могу без слез смотреть на одиноких". "Боюсь, что я ее огорчила, -- ответила коноплянка. -- Дело в том, что я ей рассказала историю со смыслом". "Ой! -- сказала Утка, -- это же очень опасно!"

И я с ней полностью согласен.

Share this post


Link to post
Share on other sites

Создайте аккаунт или войдите для комментирования

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать аккаунт

Зарегистрируйтесь для получения аккаунта. Это просто!


Зарегистрировать аккаунт

Войти

Уже зарегистрированы? Войдите здесь.


Войти сейчас